— Я уже третий год веду наблюдение за состоянием фундамента и каркаса, — Есипович расплылся в улыбке. — Есть все основания утверждать, что моя методика работает.

— А на разрушение пробовали проверять? — Никита посмотрел на Ирину, которая принесла кофейник, разлила ароматный напиток по чашкам. Молодец, не забыла про печенье, которое с горкой лежало в плетёной корзинке. Волхв кивком поблагодарил горничную, и как только она вышла из гостиной, пояснил свой вопрос: — Укреплённый каркас здания и его фундамент нужно обязательно подвергнуть силовому воздействию. Иначе это всё профанация. Например, добросовестный строитель использует высокопрочный бетон, который с каждым годом будет только набирать силу. Где здесь доказательство успешности вашей методики?

— Я об этом думал, Никита Анатольевич. Мне нужен полигон для своих экспериментов, а в Коллегии, как вы понимаете, много таких же жаждущих испытать личные наработки, — Есипович улыбнулся и развёл руками. — Очередь огромная, а площадка одна.

— Прошу прощения, господа, — Никита уловил одну из причин, по которой зреет возмущение в Коллегии Иерархов. — Мы немного увлеклись разбором частной проблемы. Продолжайте, Николай Степанович.

— Да, конечно… Подобных и похожих случаев хватает, — барон оживился и сделал глоток кофе. — Я не хочу обвинять секретарей Коллегии в злонамеренном саботаже новых идей. Пётр Витальевич милейший человек, с глубоким знанием предмета, и было бы нехорошо думать о нём, как о замшелом ретрограде. Но происходящее наталкивает на определённые мысли.

Никита мысленно кивнул. Коростелёв, о котором шла речь, действительно слыл человеком осторожным и неуступчивым в плане новейших методик преподавания магическому искусству. Иерарха Семерецкого именно он пытался последние пять лет вывести из состава Секретарей. Если бы не глубокая старость Матвея Илларионовича, то такого недовольства в недрах Коллегии не возникло бы. Самый сильный Иерарх, умевший создавать личины и иллюзии высочайшего уровня, вынужден был уйти на покой.

— Как я понимаю, большая часть секретарей держит оборону? — спросил Никита.

— Да их не так много, но именно старший состав Иерархов строит политику заведения, — поддержал Корфа Есипович.

— Я понимаю проблему, господа. Был у меня разговор с Матвеем Илларионовичем, и он очень хотел, чтобы я читал лекции в Академии. Кстати, у меня есть парочка монографий по артефакторике, которая в загоне…

— Так и есть, — уловив паузу, ответил Корф. — Артефакторика не самый популярный предмет в Академии. Точнее, студентов, которые хотели бы овладеть подобной практикой, достаточно. Мы это выяснили с помощью опроса. Но всего двести часов преподавания в год — это ничтожно мало. Упор делается на овладение магией Стихий.

— Допустим, «стихийные» направления и есть краеугольный камень Академии, — решил слегка сгладить углы Никита, но только для того, чтобы увидеть реакцию младших Иерархов. — Их нельзя отрицать столь же яро, как и обучение артефакторике.

— Ни в коей мере, — согласился барон Корф. — Никто этого и не требует. Скажу откровенно и прямо: нам нужна ваша поддержка, Никита Анатольевич.

— В чём? — удивился волхв. — Я никакого влияния на Секретариат не имею. Да, у меня есть диплом Академии, полученный экстерном. Но на этом мои подвиги заканчиваются. Слабенькая помощь получится. Или вы хотите сместить старших Иерархов революционным путём?

— Ни в коем случае, — твёрдо заявил Есипович. — Большая часть преподавателей хочет расформирования Секретариата и образования поста Главы Коллегии Иерархов.

— А если Глава будет таким же… кхм, упёртым ретроградом?

— Как это? — удивился Корф. — Вас никто таковым не считает!

— Меня — Главой? — Никита помял подбородок и уставился на князя, спокойно попивающего кофе. — Алексей Изотович, скажите мне честно: это ваша затея выдвинуть меня кандидатом?

— Нет, — твёрдо заявил Балахнин. — Я всего лишь поинтересовался у некоторых знакомых Иерархов, каким они видят будущее Коллегии. А на меня обрушился вал разнообразных жалоб и предложений. И ваше имя звучало в контексте не только помощи, но и в желании видеть вас Главой организации.

— А помощь-то в чём заключается?

— Вы близки к императорскому Роду, — признался Корф. — Если обрисовать ситуацию с точки зрения полезности Коллегии вкупе с Академией, то можно добиться пересмотра некоторых пунктов Устава…

— Которые прямо гласят, что Секретариат — главный орган управления, узурпация власти не допускается, — подхватил Никита, знакомый с некоторыми из них благодаря Семерецкому. — Решения принимаются общим голосованием, но каждый из секретарей имеет право на два голоса.

— Вот это действительно возмутительно! — воскликнул Есипович. — Мы за пересмотр этого пункта бьёмся пять лет. Ежегодно выносим вопрос на обсуждение, но Триумвират в лице Коростелёва, Воронкова и Сухарева упёрся, как на последнем рубеже обороны.

— А разве Семерецкий в него не входит, пусть он и на пенсии? — удивился Никита.

— Матвея Илларионовича в виду недееспособности лишили голоса, но так как он ещё здравствует, то держит место секретаря. Обыкновенная хитрость, чтобы инакомыслящих не допускать.

— Я же говорю — замшелая ретроградность, — вздохнул Корф.

— Печальная ситуация, — поддакнул князь Балахнин. — Я беседовал с Его Величеством на тему реорганизации Коллегии Иерархов и получил поддержку. Но в последнее время у императора напряжённый график работы, и он не может встретиться с вашим коллективом.

Скорее всего, этот вопрос нужно обсуждать с Владиславом, подумал Никита. Через несколько месяцев он займёт трон, и договорённости с Александром станут бессмысленными. А цесаревич как раз заинтересован в изменениях подготовки качественных волхвов в стенах Академии.

— Давайте сделаем так, господа, — Никита оглядел напряжённых в ожидании ответа Иерархов. — В ближайшие два месяца императору действительно будет не до проблем, существующих в Коллегии. Поверьте, я знаю ситуацию, поэтому не хочу обнадёживать столь рано. Обещаю ближе к осени лично поговорить с императором. К этому времени попрошу вас предоставить проект нового Устава. Пусть даже в черновом варианте. И особенно постарайтесь подать своё видение дальнейшего развития магического учреждения. — Мы полностью поддержим вашу кандидатуру, Никита Анатольевич, — склонил голову Корф.

— Только один вопрос, коллеги. Почему именно меня вы видите на посту Главы? — Никита заметил радостный блеск в глазах князя Балахнина. Тот ещё интриган. Не получается с Кормчим, теперь с другой стороны пробует. Навешает этих обязанностей на шею, вертись потом, как детская юла. — У вас есть достаточно умных, грамотных и с хорошей репутацией преподавателей.

— Всё потому, что вы независимы от конъюнктур, Никита Анатольевич,