Это самое трудное и изнурительное дело в моей жизни – час за часом преодолевать сопротивление его Дара, сражающегося с моей чужеродной магией. Без украденной силы и моей потребности защитить тех, кого люблю, это было бы просто невозможно.

Наконец все каким-то образом заканчивается, и после краткого отдыха я начинаю долгий спуск. Много времени спустя я выхожу из разбитой двери башни бога и прикуриваю отсыревшую окровавленную самокрутку от пылающих обломков. «Предсмертный» крик Артхи все еще разносится странным эхом. В ночи носятся фантомы, а животные по всему городу кричат и бьются в ужасе, когда под ногами содрогается земля.

Я ухмыляюсь зловещему черному силуэту Хозяйки ночи, лицо богини – безмятежная серебряная маска. Они с Владыкой костей – друзья неразлейвода. Боги передо мной в долгу, и я заставлю их заплатить. Сделка заключена, и только самоубийцы нарушают условия сделок с богами. Пострадаю один я, но меня это устраивает.

– До смерти хочется выпить, – говорю я, в горле пересохло, обожженные губы потрескались. – Угостишь? Уверен, тебе это по карману.

Из-под маски на меня смотрят ледяные глаза с серебряными зрачками, такими же изломанными, как луна. Моя ухмылка тает.

– Тебе пора покинуть Сетарис, Эдрин Бродяга. – Ее голос обманчиво мягок и мелодичен. – Забудь все и никогда не возвращайся.

Я нервно сглатываю и киваю. Оно того стоило.

Ее сила прожигает меня, запирая все воспоминания.

* * *

Потрясение вырвало Натэра из моего разума.

– Жив? – Его рука сильнее сжала мое горло, и он вернулся в мое сознание. Я забился в конвульсиях, задыхаясь, из носа хлынула кровь. – Артха жив, – прорычал он, облизывая губы. – Он научил тебя, как убивать нас, и эта парочка старых лжецов приложила к этому руку. Будь они прокляты, как они узнали, что я предам их при первой возможности? Что еще ты скрываешь?

Он разорвал мой разум, разрушив все замки и двери, кроме одной – старого барьера иной природы. Он обругал меня, но ни замок, ни дверь мне не принадлежали, я даже не знал об их существовании. Кто-то другой много лет назад заблокировал часть моей памяти и скрыл это от меня, но Натэру было наплевать. Он проигнорировал выгоревшую часть моего сознания и сосредоточился на том, чтобы разрушить последний барьер и погрузиться в скрытые воспоминания.

За последней запертой дверью оказался великий и прекрасный Визант, мой друг и наставник. Все те случаи, когда старший маг помогал мне, выслушивал мои горести и успокаивал страхи… Вот только сейчас все изменилось, потемнело, привело меня в полный ужас. Теперь я знал, что этот ублюдок со мной сделал.

Перед моим мысленным взором замелькали воспоминания о том, как Визант пристегивал меня к своему креслу. Натэр наблюдал и смеялся от извращенного удовольствия, пока я заново переживал мерзкое ощущение Византа, копающегося у меня в голове, устраивающего все так, чтобы я стал ехидным, своевольным придурком и побыстрее загнал себя на погребальный костер. Неудивительно, что все подобные мне маги последние пятьсот лет умирали молодыми. Им не давали жить. Эти твари, старейшины, не хотели рисковать и подстраивали все так, будто все эти несчастные кретины сами пришли к такому концу. Не имея моего Дара к подобной магии, Визант использовал грубую, но эффективную альтернативу моим техникам, основанную на моем доверии к нему.

Мой мир пошатнулся, я больше не знал, кто я. Не тот крепко пьющий бунтарь с безумными глазами, которым себя считал. Того, кем я был, создал Визант. Паранойя и неуверенность в себе искалечили меня, но за ними пришел гнев. Визант превратил меня в другого человека, но я выжег того старого Бродягу.

Натэр впитывал все это из моего сознания, упивался тайнами и ликовал от своей победы и моего полного поражения. Ублюдок отвлекся, покинул свое тело и зашел на чужую территорию. Насколько самонадеянным нужно быть, чтобы забраться в разум тирана, даже если ты бог. Пришло время дать ему по яйцам.

Я всегда сдерживался. Всегда боялся потерять контроль. Линас помогал мне не сбиться с пути, но его больше нет. Визант пытался ускорить мою гибель, а Чарра умирает. Я отпустил свою ярость и разорвал разум подонка с той самой жестокостью, которой всегда боялся, остатками силы растерзав мягкое подбрюшье его сознания. Он закричал и сдавил мне горло. Я провалился в темноту.

Очнулся я на полу, из треснувших губ и сломанного носа сочилась кровь, но эта боль была ничто по сравнению с ощущениями в остальном теле. Я застонал и перевернулся, горло саднило и распухло. Бог все еще стоял, вытянув руку, с застывшей на лице гримасой ужаса. Я не знал, сколько прошло времени.

С ним было что-то не так. Какие бы повреждения я ни нанес, они вышли за рамки его сознания, как будто его тело было всего лишь магическим трюком, перчаткой, которую он надел по своей прихоти. Когда из его груди вырвались ленты эмоций в брызгах крови, Покров задрожал и натянулся. Множество звезд и крутящихся шаров его мыслей проплывали сквозь ткань существования. Его тело деформировалось, расширялось и сокращалось под невозможными углами, выходящими за пределы физического. Глаза, челюсти, щупальца, крылья, когти и всевозможные предметы и чувства, для которых у меня не было названий, вырывались наружу в бесконечном разнообразии.

Я отполз подальше, преодолевая боль. Его глаза сверкали кроваво-красными солнцами, истекая силой, способной в одно мгновение превратить в пыль целую деревню, но сейчас сосредоточенной только на выживании. Натэр восстанавливал свое тело, как разобранную головоломку, но оно выходило искаженным: из пульсирующей плоти торчали кости, зияющие раны сочились кровью и сукровицей, порванные вены висели как ивовые ветви. Рука оказалась на спине.

– Что… ты… сделал… со мной? – прохрипел бог. – Я… забыл… что-то…

Я покачал головой и едва не потерял сознание, с огромным трудом сохраняя способность думать из-за затопившей тело боли.

Я пополз к креслу. Из какой пещеры в моем разрозненном сознании родилась эта мысль, я не знал, но поддался отчаянному порыву. У меня оставалось последнее секретное оружие.

Дыхание Натэра стало быстрым и неровным. Он повернулся ко мне,