— Держи, парень.

— Как зовут? — спросил я.

— Меня? — растерялся мужик.

— Своё имя я помню. Твоё, конечно.

— Рома.

— А по батюшке?

— Роман Андреич, — отозвался мужик.

— Благодарю, Роман Андреич, — я осторожно кивнул. — Что бы я без тебя делал, дорогой?

Давно взял это себе в привычку — обращаться к людям по имени-отчеству. Некоторым было приятно, когда взрослый мужик в пиджаке так уважительно обращается к тебе.

Но сейчас они удивлялись, когда я так к ним обращался. Пока телефон заряжался, я уточнил, кого как зовут, и запомнил. Мне тут придётся провести ещё какое-то время.

Наконец, телефон пиликнул, на экране появилось очередное яблоко. Затем высветилось сообщение: «Введите код разблокировки».

— Вот сразу за телефон упал, — недовольно проговорил дед. — Лучше бы книжку почитал. Лучше скажи, как звали слугу Портоса, только без интернета? Восемь букв. Наверняка не знаешь.

— Остань от человека, старый, — поморщился Васька, мужик со спутанными волосами. — Только очнулся.

— Мушкетон, — отозвался я. — Чего тут знать? У Атоса — Гримо, у Д'Артаньяна — Планше, у Арамиса — Базен.

— О-о-о, — протянул дед, с удивлением посмотрев на меня. — Читал, значица. Но это легкотня. Тогда скажи, а кто такой «греческий философ, учитель Александра Македонского». Десять букв, вторая «р»…

— Аристотель.

— Хм. А я думал, сегодня совсем ничем не интересуются, ничего не читают.

После этого он от меня отстал, иногда поглядывая в мою сторону с удивлением.

И какой код от телефона?

Это же телефон пацана, которого я чуть не сбил, моего полного тёзки. А память у меня хорошая.

А я вспомнил, что было написано в паспорте парня. 03.03.2005. А люди часто вводят в паролях свою дату рождения. Даже те, кто молодые и, казалось бы, должны в таких вещах разбираться.

Я ввёл 030305. Сложно привыкнуть к тому, что люди, родившиеся после двухтысячного, уже взрослые.

Телефон разблокировался. Появилась картинка с анимешной девочкой, и тут же посыпались уведомления. Десятки пропущенных звонков, сообщения в мессенджерах, письма. Пришли кучи СМСок.

А в календаре высветилась дата.

15 июня.

Надо же. Почти месяц прошёл после того, как в меня стреляли. Нехило меня вырубило.

Только кто мне пробил голову? Или в неё выстрелили? Сделали контрольный? Но тогда разрушится легенда о пьяных гастарбайтерах.

Пока я думал, телефон снова заблокировался. Но вводить код заново не пришлось — в этот раз телефон узнал лицо владельца и сразу разблокировался.

Он не мог знать моё лицо, это не мой телефон. Но я увидел мельком своё отражение экране и теперь хотел убедиться, что мне это показалось.

Я нашёл приложение камеры, запустил, а внутри — нажал значок переворота.

Включилась «селфи»-камера, и своё лицо я увидел детально.

Твою дивизию!

Это не моё лицо, а лицо того парня на самокате, моего полного тёзки. Истощённое, с огромными тенями под глазами, с впалыми щеками и острыми скулами.

Но молодое, двадцатилетнего парня, а не пожилого мужика.

Память на лица у меня отличная, и именно этот парень тогда был на самокате. Я его чуть не сбил, а он пытался меня снимать на этот самый телефон.

И теперь его тело — моё, а сам он? Умер, промелькнула мысль. Погиб по какой-то причине.

Вот такие пироги.

Но что стряслось? Тело в больнице с черепно-мозговой травмой.

Может, его сбили? Может быть, в тот самый день? Я же слышал какие-то звуки, когда умирал — удар и визг шин. Быть может, именно это заставило меня остаться в живых?

Вполне возможно, что киллеры его сбили, когда уходили с места убийства. Но на этот вопрос прямо сейчас ответа у меня нет.

Что ещё? Почти месяц прошёл, много чего изменилось.

Проект «Щит» ещё не мог быть принят на вооружение так быстро, но он явно стал больше и крепче. Если моё убийство не раскрыли, то всё продолжится так, как планировал Трофимов и его сообщники.

Я начал искать браузер на телефоне. Это было непросто, потому что на айфонах всё совсем иначе. Нашёл. Запустил. Сразу открылись сообщения в ленте с какими-то анимешками, мультиками, мангами и прочими непонятными для меня вещами.

Всё закрыл и начал искать информацию в интернете.

А когда нашёл, то телефон чуть не упал из рук на пол.

— Толик, осторожнее. Ещё одна трещина будет, — с тревогой сказал Роман Андреич.

— Стараюсь, — проговорил я.

Проговорил спокойно, хотя внутри всё кипело.

Тут было чему удивляться. Потому что я прочитал новости о том дне в мае. А потом то, что было дальше.

Много обсуждали, что гастарбайтеры убили отставного полковника ФСБ во время ограбления. Кто-то возмущался, а кто-то злорадствовал. В общем, всё как обычно.

Аварию с участием студента местного политеха Давыдова Анатолия заметили и обвинили в этом тех же людей, что убили меня. Из-за этого возмущались больше. Ещё и поудивлялись, что мы с ним полные тёзки.

Потом о парне забыли. Сбили, да сбили, каждый день людей сбивают.

Потому что через какое-то время появилась другая новость, самая тяжёлая для меня.

Что полковник ФСБ в отставке Давыдов Анатолий Борисович, убитый в мае, сотрудничал с китайской разведкой. Продавал китайцам секреты, работал на них, устраивал саботажи на секретном объекте.

Были новости, что по его делу были задержаны несколько следователей следственного департамента ФСБ, расследовавшие его убийство, а также несколько оперативников и аналитиков департамента по борьбе с терроризмом, один из заместителей руководителя департамента контрразведывательных операций и двое офицеров из управления собственной безопасностью.

Это все те люди, которых я знал. Все те люди, которые приходили в Контору при мне, которые обучались у меня, которые называли меня своим наставником.

Все те, кого я считал надёжными. Те, кто должен был раскрыть моё убийство и понять, что произошло.

Все эти люди были названы предателями. Все, кроме Скуратова, которого я тоже всему учил сам.

Предателем назвали и меня самого.

Убили человека после тридцати лет службы государству и опозорили его память. Залили грязью репутацию. Подвели под срок множество преданных стране людей.

И будто этого было мало — случайно убили невиновного пацана, сбив его на машине, когда уходили. То, что мой тёзка умер, теперь мне стало понятно.

Все поверили им. Ведь у врагов есть ресурсы, власть, деньги — они контролируют всё.

Но они не знают одного: я жив.

Так что я продолжаю. Буду мстить не только за себя, но и за тех опороченных людей, верно служивших стране. И даже за того погибшего пацана, чьё тело досталось мне, я тоже отомщу.

Он тогда говорил, что я