За неполный год, что они не виделись, женщина немного осунулась, отчего ярко-зелёные глаза казались ещё больше. На лице, густо покрытом веснушками, резче обозначились скулы, подбородок стал более острым, а возле глаз окончательно появились морщинки. Варя была не одна, рядом с ней стоял невысокий мужчина в тёплом пальто и шляпе. Круглое брезгливое лицо совсем не украшали тонкие седеющие усики.

— Здравствуй, Сергей, — сказала Лапина как ни в чём не бывало, — ты что тут делаешь? Знакомься, это мой муж, Викентий Павлович Пупко.

Травин протянул руку, Викентий Павлович ответил на пожатие слабо. И вообще он смотрел на Сергея с подозрением.

— Мы с Серёжей Травиным старые друзья, — Варя ничуть не смутилась, что знакомит мужа с посторонним мужчиной, — вместе жили в Пскове. Кстати, он — начальник всей псковской почты. Ты ведь ещё начальник? Провожаешь кого-то?

— Бывший начальник. Еду в Читу по служебным делам.

— Надо же, — Лапина всплеснула руками, — значит, вместе неделю трястись будем.

К ним подошёл ещё один мужчина, невысокий, крепко сбитый, коротко стриженный, со сдвинутым набок носом и набитыми костяшками пальцев, лет на пять старше Сергея. В руках он держал два английских кожаных саквояжа и дамскую сумку.

— Этот молодой человек с нами — Дмитрий Бейлин, — представила его Лапина, — всё в порядке?

— Багаж сдал, Варвара Алексеевна, — доложил Дмитрий, — как велено, квитанции у меня.

Он разглядывал Травина с любопытством, и ладонь стиснул крепко.

— У нас столько вещей, что, наверное, половину вагона заняли, — Варя зябко поёжилась, — холодно, пойдём в купе. Твой багаж где, сдал уже?

— Еду налегке, — Сергей продемонстрировал портфель, — если что понадобится, на месте куплю.

— Ещё увидимся и поболтаем, мы в пятом вагоне.

Она лучезарно улыбнулась, Викентий Пупко холодно кивнул, пара в сопровождении Дмитрия поспешила к своему вагону, а Сергей, обождав, когда они скроются внутри, к своему. Проводник проверил плацкарту, показал, где находится третье купе. Дверь была распахнута, внутри сидел молодой, высокий и очень толстый мужчина в рубахе навыпуск и читал газету «Московский рабочий», он один занял практически весь диван. Увидев Сергея, толстяк застенчиво улыбнулся, и заёрзал на сидении, пытаясь подвинуться к окну. Травин оценил габариты будущего соседа, решил, что в узком помещении им вдвоём будет тесновато.

— Послушай, браток, — сказал он проводнику, — мне бы класс поднять.

— Сей момент, товарищ, обождите, — тот понимающе кивнул, исчез, и появился через несколько минут, — в нашем вагоне всё раскуплено, в третьем и четвёртом иностранцы едут, не велено сажать, а вот в пятом есть свободные места. Только придётся доплатить, ну и по таксе, тридцать рублей пятнадцать копеек. Но там тоже попутчики разные попадаются, уж как повезёт.

Сергей усмехнулся, и достал портмоне.

— Пятёрку мне, и столько же Михалычу, — тихо произнёс проводник. — Сделаем всё в лучшем виде, будьте любезны.

Травин кивнул, вытащил из пачки денег бумажку с рабочим в кепке, которая тут же исчезла в широкой ладони работника желдороги. Проводник подхватил чемодан, поманил Травина за собой, и пулей пронёсся вдоль купейных дверей, отметая вопросы других пассажиров. В соседнем вагоне он передал Сергея своему сослуживцу, тому достались три червонца и две бумажки по три рубля. Михалыч выписал Травину новую плацкарту, но на руки не отдал, вместо неё вручил квитанцию, отобрал у своего товарища чемодан и затащил внутрь. Тут было просторнее, напротив дивана стояло кожаное кресло, а боковая дверь вела в уборную, одну на два купе.

— Нижняя полка свободна, — заговорщицки подмигнул проводник, — не извольте беспокоиться. Попутчик ваш только в Перми сядет, мы там двадцать минут стоим, а в Омске, значит, сойдёт, и потом аж до Манчжурии никого не предвидится. Но ежели кто попросится, тут уж извинения просим, придётся подселить, таковы правила.

И вопросительно посмотрел на Травина. Тот достал ещё пятёрку, сунул в карман Михалычу.

— С другой стороны, свободные места в наличии, — продолжил тот, — как есть. Питание в поезде по твёрдым расценкам, вагон-ресторан вовсю открыт, а если чего особого пожелаете, только скажите, я в служебном.

И убежал. Что такого особого он мог достать, Сергею оставалось только догадываться. В ресторан он решил пока не ходить, развернул свёрток с пирожками, и вытащил из чемодана карманный томик Хэммета «Кровавая жатва». Роман был издан на английском, который Травин знал кое-как. Читал он с трудом, постоянно обращаясь к словарю. Для долгого пути книга подходила идеально. Вслед за словарём последовали ластик и остро заточенный карандаш — им Сергей надписывал поверху непонятные слова. Он уселся в кресло, поднёс пирог ко рту и замер, из соседнего купе через неплотно прикрытую дверь уборной слышались голоса. Один из них принадлежал Варе Лапиной.

С ней и Викентием он столкнулся чуть позже, за ужином в вагоне-ресторане, пара сидела за столик от Сергея, Варя чуть ли не силком заставила его пересесть к ним, от этого её муж потерял аппетит и принялся за водку. Викентий Пупко служил в наркомате внутренних дел на очень ответственном посту, его только что направили в генеральное консульство СССР в Харбине в помощь генконсулу Мельникову. Сам он в разговоре не участвовал, зато Лапина расхваливала мужа как могла, так что Пупко минут через двадцать слегка оттаял, даже закусывать начал и предложил Травину выпить на брудершафт. Заметив, что знакомый его жены водку не выпил, Пупко снова разозлился, и его еле удалось утихомирить — после этого на дружбу с мужем Вари рассчитывать Сергею уже не приходилось. Молодой человек решил, что теперь чета Пупко будет обходить его стороной, но Варя сама пришла к нему во втором часу ночи. Постучала в дверь уборной, а когда он открыл, толкнула на диван. Сергею пришлось поддаться и падать самому, сил у Вари не прибавилось.

— Заткнись, — сказала женщина, когда он попробовал возразить, — этот налакался и спит, но надолго его не хватит. У нас максимум полтора часа.

Через сорок минут она перебралась в кресло, разгорячённая и довольная, закурила, выпуская дым через ноздри.

— Чего не спросишь, как я дошла до жизни такой?

Травин пожал плечами, по правде говоря, личная жизнь Лапиной его не интересовала, и вообще, одевалась Варя дорого и со вкусом, одежда, крупные бриллианты в ушах и дорогое колье намекали, что достаток в семье Пупко присутствовал.