Так под его командованием оказался довольно сильный отряд из шести канонерских лодок «константиновского типа» и восьми «шанцевок», а также служивший им базой колесный пароход «Грета» лейтенанта де Ливрона. Да, да, тот самый уже легендарный кораблик, памятный еще по зимней экспедиции в Пруссию и затем по беспримерной смелости минным атакам. На счету этого маломерки фрегат «Эвриалис» и линейный корабль «Кресси». Сидеть без дела, обладая такими силами, казалось ему неприличным, и бравый офицер отправился к непосредственному начальству.

— Экую ты задачку задал мне, Александр Александрович, — вздохнул выслушавший его резоны фон Котен. — То, что неприятель свободно по нашим водам шастает, это, конечно, не дело! Да только в наших ли силах ему в том помешать?

— Отчего же нет, ваше превосходительство? — сохраняя вежливость, отвечал ему барон де Ридель. — Кораблей под моим началом довольно.

— Так да не так! — возразил генерал. — Во-первых, одним водолазам без твоих морячков не справиться. Эвон сколько добра еще на дне лежит, нас дожидаючись. А во-вторых, поднять его мало, надобно, как говорит его императорское высочество, на «Большую землю» отправить. А кто этим займется? Кроме тебя и твоих молодцов-то и не кому!

— Для начала, любезнейший Евстафий Евстафьевич, скажу вам, что отправлять грузы в сложившейся обстановке у нас и не выйдет. Морем до Кронштадта не дойти, британцы перехватят, а в Або они также бесполезны, как и здесь. Более того, если позволите высказать свое мнение, я бы на вашем месте все эти работы временно прекратил. Сами посудите, когда противник сам к нам наведается, чего исключать никак невозможно, не лучше ль этим трофеям оставаться на дне?

— Вот незадача, — даже крякнул от огорчения генерал, которого, по всей видимости, подобные мысли пока еще не посещали. — Коли так, то и впрямь…

— Но, если мы произведем вылазку, англичане будут знать, что мы в своих силах уверены, и после того к нам не сунутся!

— Сладишь с неприятелем-то? — с надеждой в голосе спросил комендант.

— Непременно! — твердо пообещал ему де Ридель, мысленно примеряя адмиральские эполеты.

Помог делу случай. Очередные вернувшиеся с промысла рыбаки рассказали, будто видели вражескую эскадру стоящей на якоре у Ледзунда. Надо сказать, что здешние шведы, составлявшие большую часть населения архипелага, в последний год значительно переменились в своем отношении к русским. Грабительские набеги союзников на финские берега, а также наглое поведение англичан вызвали законное возмущение местных жителей.

Ходили даже слухи, что британцы конфискуют у рыбаков и торговцев их суда, а если владельцы пытаются сопротивляться, без всяких сантиментов действуют силой. Так это или нет, никто доподлинно не знал, но некоторое количество без вести пропавших намекало, что дыма без огня не бывает.

Расстояние от Лумпар-фиорда до Ледзунда всего двенадцать морских миль, лишенные артиллерии канонерские лодки вполне могли за ночь наведаться к нему, успев к утру вернуться под защиту родных берегов.

Всего для атаки было выделено шесть лодок, разделенных на два отряда. Оставшиеся две «шанцевки» имели какие-то мелкие неисправности, так что де Ридель решил не рисковать и оставить их на базе.

Уже темнело, когда «будущий адмирал» лично вывел свои утлые корабли в море и направился к Зюйду. При всех своих недостатках бравый гвардеец не был трусом и всей душой рвался в бой. Где-то там, за пеленой ночи его ждала судьба. Громкая слова или героическая гибель, все равно…

Увы, как часто бывает в таких случаях, сразу после выхода начались неприятности. Сначала на шедшей концевой канонерке «Проказник» упало давление в котле, и командовавший ею лейтенант Сухопрудский решил, что в его положении лучше вернуться. Затем еще две лодки, командирами которых оказались недавно назначенные молодые и неопытные офицеры, ухитрились отстать в темноте и вместо Ледзунда вышли немного восточнее, только с рассветом разобравшись, что их вынесло на другую сторону пролива, к островку Соммару.

В итоге к застывшей в ночи вражеской эскадре вышло всего три импровизированные миноноски. Несмотря на потерю товарищей, настроение экипажей было приподнятым. Предстоящее дело — ночная атака шестовыми минами — знакомым, а враг привычным. Побили в прошлый раз, небось, побьем и сегодня! — рассуждали занявшие свои места матросы. А что не всем суждено вернуться из боя… значит, планида такая, дело служивое!

Несмотря на то, что британцы не ждали нападения, кое-чему предыдущие поражения их все же научили. Вокруг эскадры ходили дозоры, а на самих кораблях дежурили усиленные вахты. И все же маленьким канонеркам удалось подойти к вражеским кораблям и…

— Что вы там возитесь! — прошипел управлявшим шестом матросам офицер.

— Сей секунд, вашскобродь, — чертыхаясь, ответил унтер. — Застряла треклятая…

— Да это же лайбы рыбацкие! — ахнул кто-то из моряков, разглядев в темноте, что борт вражеского линкора окружают конфискованные у местных мелкие суда, в снастях которых запуталась сейчас русская мина.

Между тем, вахтенные на неприятельском корабле заметили, что возле их борта творится что-то неладное и подняли тревогу. Запели горны и боцманские дудки, загремели барабаны и матросские ботинки по палубе, а еще через полминуты начали открываться орудийные порты.

— Бросьте его к черту! — распорядился де Ридель и, убедившись, что его приказ выполнен, замкнул рубильник.

Раздавшийся взрыв был так силен, что буквально разорвал несчастный рыбацкий баркас, оглушив заодно всех, кому «посчастливилось» оказаться рядом. Но вражеский линкор, а точнее двухдечный винтовой блокшип «Пембрук», остался невредим, а большего от импровизированной защиты и не требовалось.

— Уходим! — скомандовал барон, но было поздно.

Их уже обнаружили, но что еще хуже, на винты канонерки намоталась какая-то дрянь, после чего их маленький корабль оказался обездвижен. Уже потом выяснилось, что заграждение не ограничивалось только лайбами. В дело пошли и рыбацкие сети, поставленные рядом, в одну из которых угодил «Забияка» лейтенанта Хоменко.

Угодившая в западню миноноска была совершенно беззащитна и могла быть легко захвачена, но оказавшиеся у пушек английские канониры как будто сошли с ума. Напрасно офицеры оттаскивали их от пушек, не жалея при этом ни ругани, ни ударов кулаком, ни угроз выпороть. Когда огонь все же стих, на взбаламученных доброй полусотней ядер и бомб