противостоять, несет благо их народу. Поэтому охмелев от таких побед, мы продолжили нести доброе и вечное. Желая подобраться поближе к США — месту, где до сих пор правит угнетение индейцев и чернокожих, Россия оккупировала Колумбию. Но за них вступилась опять Британия. Я уже думал отступить, но Франция пересекла пролив Ла-Манш, высадила свои войска в Англии и вместе мы заставили британцев отступить. Но это рассорило нас с Францией, не получив ничего от привнесения порядка в мир, они стали нам меньше доверять. Не придав этому большого значения, мы вскоре расширили оккупацию на Венесуэлу. Но их поддержали Нидерланды. А Французы разорвали с нами союз. Потребовав от голландцев освободить страны Индонезии, мы уже были близки к победе над эксплуататорами, оставалось лишь последняя крепость рабовладения — это США. Но что-то пошло не так, страны Земли перестали нас воспринимать как страну, несущую благо. Вначале Швеция объявила нам войну, затем Италия, и наконец Австрия. Образовался фронт между нашими польскими областями и венгерскими областями Австрии. Это была резня в которой конца стало не видно, а сон не заканчивался. В этом и опасность для государственного мужа не охмелеть от побед неся справедливость на штыках. Или все же был момент когда нужно было остановится, веря в то, что зло тоже видит сны?

* * *

Доктор похлопал меня по плечу и напутственно сказал:

— Мне, кажется, наши сеансы нужно закончить, ваш мозг просто может не выдержать, и вы перестанете воспринимать свою личность адекватно.

Хан долго брел по узким улочкам, среди достаточно убогих построек. Он не знал тогда, чем осознание происходящего ему поможет, но становилось уныло и грустно на душе от понимания бесперспективности его интеллектуальных поисков.