обнесено мощным частоколом. Но в некоторых местах появилась и кирпичная стена. Довольно высокая, метров пять в высоту. С парой серьёзных башен. Не таких как у Кремля, но всё же. И между зубцов бойниц стены увидела три орудийных ствола. Ничего себе! Потом поняла, оборонительная линия Корпуса и подворья Вяземских были объединены в одну оборонительную систему. На крыльце уже стоял сам папан в дорогущей шубе, точнее сразу в двух. Одна на другой. Обе шубы распахнуты. На голове высокая боярской шапка-горлатка. В красных сапогах, дорогущий кафтан. На боку богато украшенная сабля. Тут же рядом маман, боярыня Вяземская, Евпраксия Гордеевна. Тоже в шубе, шапке, отороченной мехом, под ней платок. Сапожки. В руках хлеб с солонкой. У Федора Мстиславовича в руках коржец. Всё как полагается. Рядом стоял Василий, младший, после Ивана, сын боярина, Елена, Евдокия с мужем. Чуть в стороне стояли оба герцога, граф Валуа со своими дружками, мои сержант-дамы и, конечно, мои палатины, которые выстроились от кареты и до крыльца, по обе стороны, образуя как бы коридор для меня. Они обнажили сабли, прижав их к правому боку, остриём вверх, стояли не шелохнувшись. Я с детьми покинула карету. Мальчишки хотели тут же бросится к деду с бабушкой, но я их тормознула.
— Мальчики, сохраняйте вежество. Вы же не шалтай-болтаи какие, а бояричи, князья.
— Разве мы князья, Матушка? — Спросил меня Слава.
— Князья. Как королева, я даровала вам такие титулы. Ты, Славушка, князь Рейнский, а ты Андрейка, князь Полоцкий. Но пока об этом никому ни слова, хорошо?
— И даже деду с бабой? — Спросил Вячеслав.
— А матушке с батюшкой? — Это уже добавил Андрейка.
— Им можете сказать, но по секрету, чтобы никто более не слышал.
— Вот здорово! — Завопили оба. Я осуждающе покачала головой.
— Имейте вежество. Пойдёмте, а то нас заждались.
Мы все подошли к крыльцу. Фёдор Мстиславович поклонился мне. Вместе с ним поклонились Евпраксия Гордеевна, Евдокия и её муж. Ленка не кланялась. Смотрела на меня и счастливо улыбалась. Глядя на неё, поняла, ещё чуть и она наплюёт на приличия и кинется с воплем, ломая каблуки, мне на шею.
— Царица Ливонская, Государыня. Для нас скромных бояр Московских великая честь, что ты почтила нас, приехав в гости. — Проговорил Вяземский-старший. Я видела, что он очень волновался, как и маман.
— Матушка, а чего это деда с бабой так? — Спросил громко Вячеслав, удивлённо посмотрев на меня. Но я не ответила, смотрела на свёкра и свекровь. Улыбалась.
— Батюшка, Фёдор Мстиславович, матушка, Евпраксия Гордеевна! Ну что же вы так, торжественно. Это же я, Александра. Ваша невестка, мать вашего внука. И тётка ещё одного внука. Ваша дочка.
Я увидела, как боярин и боярыня выдохнули облегчённо. Заулыбались. Они сошли с крыльца. Я подошла к папану и обняла его и поцеловала его в щеку. Он чуть хмельной мёд не расплескал из коржеца. Плюс у меня на руках Дарья сидела, смотрела на старого боярина недовольно.
— Сашенька, отведай уж. — Сказал Фёдор Мстиславович. Увидела, что глаза его увлажнились.
— Медовуха?
— Она самая, дочка.
— Я только пригублю, батюшка. Вы уж не обижайтесь. И из Ваших рук. А то у меня Великая Княжна сидит. Никак не отпускает.
Папан приставил к моим губам коржец. Я сделала один маленький глоток. Чисто промочить горло. Отстранилась.
— Благодарствую, батюшка.
Подошла к Евпраксии Гордеевны. Обняла одной рукой её. Мы поцеловались в щечки. Отщипнула от каравая кусочек, макнула его в солонку и сунула в рот. Прожевала и проглотила.
— Благодарствую, матушка. Как же я рада вновь оказаться в родном для меня доме.
Боярыня передала каравай с солонкой своей дочери. И обняла меня с Дашей обеими руками. Потом стала вытирать слёзы платочком.
— Господи, дождались тебя, дочка. Ну что стоим то, на морозе. Пойдёмте в дом.
— Сашка! — Закричала, наконец, Ленка. Не вытерпела девка, и кинулась ко мне. У Даши глаза стали, как блюдца. Мы с ней обнялись. Ленка целовала мне лицо. Я её. — Саня, как же я по тебе соскучилась.
— Я тоже по тебе, Лена.
— Сань, мне столько тебе надо всего сказать. Я многого тебе не писала в письмах. Посидим сегодня? Песни попоём?
— Ага, дискотека «Авария».
— А что такого?
— Да ничего, за исключением… Живот то у тебя уже какой большой, Лен. Только на дискотеки и ходить. В самый раз. — мы с ней обе засмеялись. Все кто стоял рядом, естественно, ничего не поняли. А мы и не объясняли.
Поздоровались, обнялись и поцеловались с Евдокией. У неё глаза от возбуждения и предвкушения хорошего вечера полного рассказов, блестели глаза. Поздоровалась с её мужем. И наконец, с Василием.
— Вась, тебя Ленка то не обижала, пока меня не было? А то знаю я её. — Засмеялась я. Он тоже и все вокруг, особенно маман с папаном.
— Сашенька, доченька, тебе Великую Княжну то не тяжело держать? — Беспокоясь спросила Евпраксия Гордеевна.
— Нет, матушка. Я привычная. Натренированная. То саблей машешь, то скипетр держишь. Всё нормально. — Ответила я свекрови. Хотя если честно, Дашка мне все руки отсидела. Тяжёлая она была. Но это ничего. Повернулась к герцогам и графу Валуа. — Ваши Высочества, хочу представить вам принцессу Московскую, Дарью Васильевну. Мою названную дочку. Прошу любить и жаловать. И поверьте, когда она войдёт в пору своего девичьего очарования, мало кто с ней сравнится в красоте, обаянии и грации. Это я вам обещаю.
Оба Герцога, Граф и его сопровождающие, сделали церемониальные поклоны перед малышкой. А приближённые будущего французского короля заскакали козлами, как выражается Ленка. Даша смотрела на них удивлённо. Перевела взгляд своих синих, как небо глаз, на меня. Протянула в сторону интуристов ручку.
— Ня? — Спросила она.
— Да, солнышко. Это высокородные господа тебя приветствуют, моя Царевна. — И поцеловала её в лобик. Мальчишки тут же подбежали к деду. Начали на перебой рассказывать, что они делали в Кремле и что, матушка-тётушка им пообещала подарки. Подарки я всем своим родным приготовила.
— Богдаша, сундуки занесли?
— Так точно, Матушка-Государыня, занесли, все до единого. Боярыня-матушка, Евпраксия Гордеевна, сама проследила за этим.
Мы прошли в терем. Я разделась, сняв шубу, шапку и теплые прообразы будущих валенок, монгольские пимы или по-казахски байбаки. Причём не простые, а украшенные вышитыми узорами бисером. Их мне
