Будь здесь канцлер Безбородко, опять забурчал бы, что в этом увидят пощечину служащим дворянам, но Алексей только кивнул. Хорошо, что император и за армию взялся как следует. Смотры, кадровые перестановки, борьба со злоупотреблениями офицеров, привыкших обдирать солдат и использовать их как бесплатную рабочую силу… Недавно всем было велено явиться в свои полки под страхом увольнения – так они одним махом избавились от мальчишек, с рождения числящихся в армии. Расхлябанное войско постепенно принимало приличный вид.

– Сделаю, ваше величество. И я составлю новую инструкцию для рекрутеров. Пусть хотя бы список контрольных вопросов задают, вроде того, как бесы должны выглядеть и когда появляются.

– А, вот это славно, – император уже не выглядел таким рассерженным, и от души отлегло. – Вернись за лошадью и скачи во дворец, нечего время терять.

Алексей поклонился и поспешил навстречу очередной бессонной ночи.

Уже на подъезде к дворцу кто-то тоненько его окликнул:

– Господин комендант!

Алексей хмуро придержал лошадь. Комендантский час давно начался, это еще что? Из тени Дома Вольного экономического общества вынырнула тщедушная фигурка, и на Алексея уставились знакомые прозрачно-серые глаза.

– До рассвета на улицу выходить запрещено, – процедил он, соскакивая с лошади. – Думаешь, один раз повезло, пронесет и во второй?

Мальчик испуганно вытаращился. Он едва доставал Алексею до плеча.

– Мне очень жаль, господин комендант, я только… Я…

– Не мямли. Чего хотел? Как звать?

– Илья, господин комендант, – мальчик пересилил страх и заглянул ему в глаза. Это Алексею понравилось. – Я хотел… – на веснушчатых щеках проступил румянец. – Я хотел у вас просить.

Что же он его, полночи тут ждал? И не побоялся же после того, как Алексей у него на глаза разбил лицо другому ретивому новобранцу…

– Ну давай, проси.

– Мне правда жаль, что я солгал солдатам про бесов, – забормотал мальчик. – Я, честное слово, не ради денег, и не для забавы. Я только хотел… Я с детства мечтаю на военную службу, но у нас денег совсем нет, крестьян дай бог тридцать душ… Ну я и подумал, может, хоть так попаду… Я не смел бы вас этим утруждать, но, понимаете, я из дома сбежал… И я верой и правдой буду служить, господин комендант!

Смотреть ему в глаза вдруг сделалось невыносимо, так что Алексей уставился на оранжевые окна Зимнего дворца. За стенами больше не пели и не танцевали. Император сменил на троне императрицу, и долгое праздное лето кончилось. Но для кого-то и то лето было суровей зимы…

– Пойдем, – буркнул Алексей.

Оставив юного просителя внизу, он поднялся к себе, набросал несколько строк, свернул листок бумаги вчетверо и возвратился. Подозвал караульного и кивнул на робко жавшегося у подножия лестницы мальчишку.

– Проводишь к генералу Мелиссино, он сегодня ведет ночные занятия в кадетском корпусе.

Затем подошел к мальчику и вручил ему записку. Еще раз внимательно оглядел: одет худо, а так вроде ничего, выглядит смышленым.

– Я тебя зачисляю в кадеты на казенный счет. Записку отдашь директору Мелиссино. Правила в корпусе строгие, будешь отлынивать – отправишься за порог.

– Я не буду, – прошептал мальчишка, неверяще разглядывая Алексея. На него никогда еще так не смотрели, даже младшие братья. – Отлынивать, то есть. Спасибо, спасибо вам! Я вам по гроб жизни обязан, никогда этого не забуду!

– Не забывай, – согласился Алексей. – Смотри, учись как следует и служи верно, глядишь и человек дельный выйдет.

Оставив будущего кадета на попечении караульного, он снова зашагал к себе, гоня с губ неуместную улыбку. Короткая передышка кончилась, снова пора за работу.

Глава 45. Бриллиантовый князь

Декабрь расстелил по улицам лед – коварную, прикрытую сугробами ловушку, которая вывела из строя вдвое больше бесогонов, чем все разломы, открывшиеся за минувшие два месяца. Бесогоны, освобожденные от прочих обязанностей и все свободное от сна и патрулей время проводившие на учениях, теперь гораздо лучше противостояли черным тварям, а вот от переломанных рук и вывихнутых лодыжек не был застрахован никто.

Дни стали еще короче, ночи – еще темнее, а тягостное предчувствие, окутавшее город после смерти императрицы, и не думало рассеиваться. Прохожих на улицах стало меньше: кто-то уезжал, не желая терпеть новый суровый порядок, кто-то отсиживался дома, боясь встретить императора. Тот часто выходил на долгие прогулки и если заставал кого-то, отлынивающего от службы или в неподобающем виде, провинившимся было несдобровать. Из разбалованных бездельников петербуржцы превратились в забившихся по норам мышей, и эта перемена Алексею нравилась. Меньше людей на улице – меньше происшествий, а значит и меньше работы для коменданта. Поскольку эту должность приходилось совмещать с работой генерала-квартирмейстера и главы штаба бесогонов, он был бы рад, если б горожане вообще перестали выходить из дома.

Алексей возвращался с Васильевского острова, где проверял разлом. Солдаты по-прежнему караулили обе трещины, но Алексею они не давали покоя. Будто на пороховой бочке живешь – рано или поздно рванет.

По его распоряжению разломы каждую ночь замерялись. Александр оказался прав: они ширились. Очень медленно, за все прошедшее время и на пол-ладони не прибавили, но где пол-ладони, там и ладонь, а где ладонь, там и локоть…

Под пробирающим до костей ветром Алексей пересек скованную льдом Неву и, шмыгая носом, поскорее зашагал во дворец. Гвардейцы у входа, даром что местные, наконец-то походили на гатчинцев: мундиры скрипят аккуратностью, манеры – строгой дисциплиной.

Смеркалось, но на площадь бесы, наученные горьким опытом, больше не совались. Регулярные ночные чистки давали плоды: центр уже не наводняли бесстыдные черные орды. Твари жались к стенам, выбирали улочки потемнее и бросались врассыпную, стоило раздаться печатному шагу патруля.

Они на верном пути. Нужно только продолжать в том же духе, и они очистят город, а за ним и всю страну. Ну а там… Кто знает.

Алексей завернул в свой кабинет, бросить верхнюю одежду и убедиться, что выглядит подобающим образом. Прошел в штаб, под который выделил часть своих комнат – покои Зубова были слишком просторными, а так и ходить далеко не надо.

В штаб набилось больше дюжины черно-белых офицеров: кто-то скрипел перьями за столами, другие что-то горячо обсуждали, тыча пальцами в окно, третьи входили и выходили с кипами новых бумаг.

Стоило появиться Алексею, голоса упали до шепота. Убедившись, что все при деле, он прошел к