А за его спиной разгоралась зарево. Языки пламени вначале появились из окон в барской половине усадьбы. Потом из-под крыши повалил густой дым. Огонь быстро пролетел по пустым коридорам, добрался до крыла, где хранились запасы. Глухо бухнули бочки с брагой и квасом. Громыхнул порох, припасенный для ружей и пистолей. За считанные мгновения огонь охватил весь дом. Старая усадьба пылала. Изо всех окон вылетали огненные языки пламени, облизывая почерневшие бревна. И тут из двери, ведущей на крыльцо, вылетел огненный вихрь. Как будто умирающий дракон решил извести столпившихся на дворе людишек. И только тогда люди бросились за водой, спасать от пожара дворовые постройки.

Только кузнец да Василь остались на месте среди завертевшегося людского водоворота. Лука так и не поднялся с колен. Плечи здоровенного мужика сотрясали мелкие рыдания. Он плакал. Василь стоял молча и неподвижно. Как завороженный, он всматривался в беснующееся пламя, как будто что-то хотел там разглядеть. Или кого-то.

Крыша с грохотом рухнула, погребая под собой остатки стен. Искры гигантским снопом вознеслись в темнеющее небо. Василь прикрыл рукой глаза от жара. Потом поднял саблю Силина, развернулся и пошел прочь со двора.

Эпилог

Раннее утро медленно пробуждало мир от ночного холода. Солнце только начинало подниматься над невысоким, черневшим на холме лесом. Его первые лучи мягко касались земли, окрашивая небо в нежные розово-золотистые тона. На траве, растущей вдоль проселочной дороги, лежал иней. Тонкий серебристый покров искрился в лучах утреннего солнца. Каждая травинка блестела, словно покрытая крошечными алмазами, мерцая при каждом движении света.

Настя шла по пустой проселочной дороге. Ее босые ноги касались холодной, замерзшей за ночь земли, но она не замечала этого. Как будто мороз ее совершенно не беспокоил. Она двигалась неторопливым размеренным шагом, как путники, идущие на богомолье, одолевающие длинный нелегкий путь. На ее груди покоилась старая тряпичная кукла. Потрепанная, с торчащими в разные стороны выцветшими соломенными волосами. Настя бережно, с любовью и заботой прижимала Беляну к самому сердцу.

Солнце поднималось все выше, заливая землю своим светом. Его лучи золотили поля и дорогу, но не приносили уже тепла. Настя казалась тонкой тенью в этом ярком, но холодном свете. Солнечные лучи мягко касались ее, окрашивая волосы в теплые оттенки. Настя шла медленно, прижимая к груди свою Беляну. Ее губы медленно, чуть заметно шевелились:

— Идет Мара-Маревна, прекрасная королевна.

Лик свой открыла, снегом все покрыла…

Заморозит теперь сердца злые, заморозит сердца добрые…