— Нормальная гречка была. Нечего было абрикосы немытые есть. Я тебя предупреждал.

Бардин выскочил за дверь, скручиваясь от боли в животе. Всё так и шло, пока среди эфирного шума и бульканья не прозвучал знакомый голос

— Сопка, 882й, пожар... пожар, высота 500, — прозвучал крик Артёма.

Из стартового домика все повалили на улицу. Пока выбегали в эфире продолжались доклады. Выскочив на стоянку, я начал всматриваться вдаль, ища глазами наш самолёт.

Вот один на посадку зашёл, другой высоту набирает, третий прошёл через аэродром по направлению в зону. Дверь в домик осталась открыта, но секунды тишины тянулись очень долго. Это тот самый момент, когда буквально молчит весь мир в ожидании развязки.

— Сопка, 811й, отказ двигателя на кругу, высота 300! — услышал я голос Нестерова из динамика. — Катапультируем...

— 811й, прыжок! Катапультируйтесь!

Я смотрел в район, где мог в этот момент быть самолёт Артёма и Николаевича. В промежутке от второго до третьего разворота полёта по кругу, резко снижался горящий самолёт. И ни одного купола в воздухе...

— Есть! Один вижу, — крикнул кто-то из нашей толпы.