— И вы предлагаете… — Аньелли был не только промышленником, но и страстным футбольным фанатом. Эта семья уже много лет владела клубом «Ювентус» из Турина, а должность президента команды была самой первой, куда еще в совсем юном возрасте, ему тогда только 25 исполнилось, дед определил Джанни набираться руководящего опыта.

— Возможно…

В 1985 году Ювентус откровенно провалил сезон, заняв только шестое место и отдав чемпионство команде-выскочке из Вероны. Большой трагедии из этого делать не стали, но понятное дело, что Аньелли доволен такой ситуацией быть не мог.

— И что конкретно предлагает мистер Горбачев?

— Право первой ночи касаемо советских футболистов. — Представитель минвнешторга улыбнулся и добавил, — понятное дело, никто не говорит, что наши спортсмены будут играть только в Турине, но у вас будет возможность сделать предложение первым.

Судя по тому, как сверкнули глаза итальянца, последний аргумент от самого генсека попал с самое яблочко. Итальянцы — южные люди, а футбол был главной страстью сидящего на другой стороне стола мужчины. И даже потенциальная коммерческая выгода не могла наполнить сердце олигарха в третьем поколении такой радостью, как футбольные успехи любимой команды.

Аньелли в итоге стали первыми западными бизнесменами высшего эшелона, которые повелись на предложение СССР и релоцировали часть своих производств на восток, что позволило им резко нарастить объемы продаж различных — сначала мопедов, а потом и не только — транспортных средств в Европе и за ее пределами.

О том, к каким последствиям это принципиальное согласие итальянцев с «щедрым» предложением красных, — а вернее лично новоназначенного генсека Горбачева, стремившегося хоть как-то откусить поток уходящих с запада на восток инвестиций — привело во внутренней политике СССР, всем еще только предстояло узнать.

Интерлюдия 5

Советские компьютеры

Из автобиографической книги Игоря Ашманова «Рождение Гиганта», Москва, Издательство Диалектика 2024 г.

Первый раз я встретился в Михаилом Сергеевичем Горбачевым в где-то в середине лета 1985 года. Точную дату вот так навскидку не скажу, да и не так важна она, чтобы сейчас пытаться найти упоминания о том затерявшемся в истории событии.

Я тогда только-только защитил диссертацию, получил кандидата и влился в бесконечные — и не очень, если говорить честно, стройные — ряды советских МНСов. Получал сто двадцать рублей на основной работе, — плюс шестьдесят за научное звание, — еще около сотни, как репетитор по математике, а все свободное время посвящал программированию.

В те времена вычислительная техника развивалась столь стремительными темпами, что современному человеку использующему условный текстовый редактор «Азбука» пятнадцатой версии, который при том визуально практически не менялся последние десять лет, очень тяжело даже представить. Все бурлило, кипело, каждый пытался на коленке создать что-то новое и великое. А главное — и это опять же практически невозможно в наши дни — у многих это действительно получалось.

На той же конференции, о которой сейчас пойдет речь, я познакомился с широко известным в узких кругах Алексеем Пажитновым, создателем знаменитой игры «Тетрис». В 1985 году его еще никто не знал, а стремительный взлет, связанный с фактически основанием отечественной электронно-игровой индустрии был еще впереди. Это сейчас «Тетрис» и последовавшие за «Змейка», «Шаролинии» и другие хиты считаются классикой, регулярно входящей в различные рейтинги самых значимых игр в истории мировой индустрии… Впрочем, история зарождения отечественное игровой индустрии заслуживает отдельной книги, а скорее всего даже не одной, нет смысла на это отвлекаться тут.

Увидел я тогда еще только-только избранного генсека на конференции посвященной советским компьютерам и их программному обеспечению, проходящей в Зеленограде. Изначально никто не предполагал визит первого лица страны, поэтому появление Горбачева вызвало среди участников немалый переполох.

Тут опять же нужно сделать отступление и дать короткую характеристику — очень субъективною, конечно же, — тому историческому моменту в контексте изменения политической жизни страны. Очень долго в Союзе царила обстановка затхлости и болота, которую в те времена называли стабильностью и движением к коммунизму. В принципе в Москве это движение даже местами чувствовалось, но вот если отъехать чуть дальше от столицы… В школьные годы летом я регулярно катался в Тамбов, где жили родители отца, и вот там все прелести этой стабильности были видны куда как лучше. Пустые полки в магазинах, драки подростков «район на район», ветхие деревянные дома и вообще большая часть жилого фонда заставшие еще царей. Причем вероятно даже не последних.

Цензура в газетах, телевидение существующее только номинально и практически полностью заполненное никому не интересными репортажами с колхозных полей и вереница сменяющих друг друга генсеков, каждый из которых был старше предыдущего. Приход Горбачева воспринимался нами — молодежью в смысле, особенно, как тогда было принято говорить, «думающей» ее частью — подобно глотку свежего воздуха.

Новый генсек отличался от предыдущих как катер на подводных крыльях от весельной лодки. Он одевался по-другому, выглядел по-другому, говорил без бумажки то, что люди хотели слышать. Не о Марксизме-Ленинизме и не о голодающих детях в Африке, а о наших проблемах. О плохом снабжении, нехватке квадратных метров, о поголовном пьянстве, о преступности, в том числе среди подростков и партийных работников. Еще пару лет назад о таком никто даже подумать не мог, а просто за разговор на подобные темы могли легко выгнать из института или уволить с работы.

Я помню то интервью, которое брал Познер — тогда еще тоже молодой и не забронзовевший — у Михаил Сергеевича. Мы смотрели его на кафедре, засидевшись на работе до вечерних «Вестей» и не могли понять, что происходит вокруг. Казалось бездна сейчас разверзнется под ногами, и мы туда все скопом и провалимся. Это была настоящая контрреволюция, генсек-диссидент, ниспровержение всех устоев.

А первые «частные» парикмахерские? До этого приходилось ходить в государственную с ее непременным хамством и гадательным результатом. А тут меня по имени отчеству назвали и постригли аккуратно, предложив выбрать какой-нибудь интересный фасон из пачки модных — западных, что интересно, откуда они у обычной парикмахерши Люды с района, я до сих пор не представляю — журналов, надушили потом хорошим одеколоном