— 901й, повнимательнее. В районе реки бой идёт. Машины нужно поберечь, — сказал Андрей Вячеславович.

— Понял.

С одной стороны, его мысль верная. Всё же у нас новые вертолёты с опытным оборудованием. Повреждение скажется на ходе испытаний. Но с другой, а зачем такие испытания в боевой обстановке, когда мы от каждой соринки бережём Ми-24ВП.

— Петруха, порулить не хочешь? — спросил я у Казакова.

— А давайте. Управление взял, — радостно ответил Петя, и я убрал руки с органов управления.

Солнце через остекление кабины грело кончик носа и ослепляло. Мой оператор неплохо держался за Евичем, практически не раскачивая Ми-24. И это несмотря на мощные восходящие потоки и пылевые вихри в пустыне.

Только я откинулся назад, как в наушниках прозвучал громкий голос на фоне мощных помех.

— Внимание! Стрела-7, веду бой. Кишлаки Багат и Ландай. Зажали и не выпускают!

Взглянул на карту и обнаружил, что это рядом с нами. Есть возможность помочь.

— Я Стрела-7, 35 минут — долго. У меня одни пацаны. Много трёхсотых. Побыстрее надо!

Действительно! За такое время много ребят могут положить. А нам лететь две минуты до выхода на дальность пуска НАРов.

— 902й, перейди на 12й канал, — тихо вызвал меня Евич.

— Перехожу.

Я переставил канал радиосвязи. Этот канал мы обычно использовали, чтобы не забивать эфир рабочей частоты и не мешать другим. Похоже, что-то важное мне хочет сказать Андрей Вячеславович.

— Что думаешь? — спросил я на новой частоте.

— Нам запрещено ввязываться в такие дела, насколько мне припоминается, — вставил «пять копеек» Щетов.

Вот так да! Пацаны будут погибать, а мы соблюдать секретность. Но хорошо, что командир Евич, а не «товарищ Щет».

— Не-а, не помню. Перехожу на рабочий канал, — ответил я.

Тут же в наушниках очередной доклад с земли, что духи бьют из зарослей камыша. Выкурить их оттуда будет непросто, но есть идея.

— Консул, 901му. Готов выполнить отход на курс 270. Окажем поддержку, — прозвучал в эфире голос Евича.

— Вас понял. Доложите, как у Стрелы-7 обстановка, — услышал я ответ руководителя полётами с Лашкаргаха.

Тут же Евич отвернул вертолёт, и я последовал за ним. С каждой секундой мы всё ближе к кишлаку Багат. Видно, что вверх поднимается дым, а по дороге движется пылевое облако.

— К духам помощь идёт. Смотри, сколько коробочек, — сказал в эфир Евич.

— Вижу. Выходим на боевой?

— Подтвердил. Работаем НАРами. Серия средняя с каждого борта, — ответил Евич. — Ты первый, я прикрываю.

— Понял.

Интересное решение. Видимо, Андрей Вячеславович решил довериться моему боевому опыту.

— Стрела-7, я 902й. К вам идём парой. Обозначьте ваше место.

— 902й, ориентир — камыши. Мы в 500 метрах от них в сторону кишлака Багат.

— Понял. Отработаем по колонне, потом к вам.

Сближаемся с колонной машин. Это уже не те пять пикапов, которые встретились нам у границы.

— Манёвр, — подсказал мне Петруха, и я отклонил ручку управления на себя.

Быстро выполнил горку. Цепи питания вооружением уже включены. Скорость подошла к отметке в 120 км/ч. Пора!

Ручку отклонил от себя. Вертолёт начал опускать нос и вот уже впереди цель.

— Тангаж расчётный, — доложил Петруха.

— Понял. Марка на цели, — ответил я, совместив центральную точку на прицеле с целью.

Колпачок кнопки РС откинут. Цель перед глазами.

— Пуск! Влево ухожу!

Тут же ушли ракеты к цели. Вертолёт устоял на боевом курсе, а выхлопные газы заволокли весь обзор. Резко отвернул влево на 90°.

Земля очень близко. Такое маневрирование вблизи поверхности крайне опасно. Кажется, что вот-вот можно провести рукой по песку.

— Есть попадание. Работаю вторым. Пуск! — слышу доклад Евича.

Вышел из разворота и смотрю на дорогу. Вся колонна сбилась в общую кучу, скрываясь в облаке огня и пыли.

Ищу глазами позиции нашей пехоты. На большом песчаном пустыре видно, как отстреливаются во все стороны бойцы, прячась за бронетехнику. Две БМП подбиты и горят ярким пламенем. Один разрыв, второй!

Похоже, что духи продолжают бить и из РПГ с миномётами.

— А говорят, война закончилась, — сказал Пётр.

— Видать, кого-то здесь сковырнули наши парни, — ответил я, маневрируя над песчаными барханами.

Теперь надо отработать по камышам. Пускать НАРы и управляемые ракеты смысла нет. Как и стрелять из пушки. Просто нужно «выкурить» духов оттуда.

— Петруха, готовь отстрел ловушек.

— По сколько в серии?

— Все. Абсолютно все. Будем поджигать, — ответил я.

Петя не сразу понял задумку. Только когда я развернул вертолёт в сторону реки, он заволновался. Доложив Евичу, я не получил от него разрешения на такое. Но, к слову, он и не запретил.

— 902й, понял тебя. Выхожу на боевой, — ответил он.

То ли он меня не понял, то ли сделал вид. Всё же, промчаться на предельно малой высоте над позициями душманов и головами наших солдат, весьма рискованно.

— У нас новый Ми-24, командир, — сказал Петруха, когда я вывел вертолёт из разворота.

— Ага.

— А там куча духов, которые палят со всех стволов.

— Ага, — вновь ответил я.

— То есть, всё будет хорошо?

— Петруха, работаем.

Слегка отвернул в сторону, взяв поправку на ветер. В эфире начались запросы от Евича, который так и не понял моей задумки.

— Какие отстрелы⁈ Чего творишь?

А, нет! Это орал Щетов. Ну ему вообще идея с прикрытием была не по душе.

Ручку управления отклонил от себя, а рычаг шаг-газ слегка поднял вверх, чтобы совсем не «клюнуть носом». Начинаю разгонять вертолёт. Скорость подошла к отметке в 180 км/ч. Снижаюсь ближе к земле, чтобы было меньше влияния ветра в момент отстрела ловушек.

— Отстрел будет с правого борта, — подкорректировал я свою предыдущую команду Петрухе.

— Понял. Готов.

Совсем близко дувалы кишлака Багат. Держусь в стороне, чтобы не попасть в зону возможного обстрела из ДШК. Под собой вижу духов в различных одеяниях. При виде стремительно летящего на предельной высоте Ми-24 многие просто залегли и закрыли голову руками.

— 902й, слишком близко! — прозвучал в эфире голос Евича, но уже поздно куда-то отворачивать.

— Внимание! Отстрел! — скомандовал я.

Тут же в зеркале заднего вида возникли яркие вспышки.