Заставили? Шантажировали? Может быть. Но безвыходных ситуаций не бывает!

Вот и у меня сейчас ситуация непростая, но вовсе не безвыходная!

Мне повезло, что «Буханка» налетела на мину именно правым колесом, а не левым. Мне повезло, что я выжил и смог унести ноги от боевиков Хасана. Повезло, что спас свою группу, Лейла и тот чертов контейнер вместе с ключом.

Эта яма — далеко не рай земной, но могло быть еще хуже. Намного. Опять же, тот факт, что здесь совершенно случайно оказался санинструктор Андрей — как нельзя кстати. Возможно, с его помощью спину можно «подлатать», облегчить боли, снять спазмы. К тому же, я ещё с прошлой жизни знаю нужные упражнения, правильные методики. Выберусь, а там мне уже окажут нормальную квалифицированную помощь и реабилитацию. Это займет немало времени… Но куда деваться? Что же мне гнить на дне этого поганого зиндана?

Нет. Я выберусь. Однозначно выберусь.

Большую часть времени я либо сидел, прислонившись к холодной глиняной стене, либо лежал. Иногда поднимался на ноги, сдерживая боль. Часами продумывал различные планы побега, что-то отметая, а что-то нет. Стены здесь не были идеально гладкими, во многих местах месте виднелись выступы, впадины. Если дотянуться, можно попробовать выбить пару камней… Ухватиться за выступ, зацепиться ногой. Решетку сдвинуть — я видел, как Андрей ее сдвигал без особых усилий. Там только один стальной засов, до которого тоже можно попробовать дотянуться прямо из ямы. Я уже даже мысленно прикидывал, как использовать фрагменты своего ремня, чтобы создать подобие петли. Хотелось поскорее действовать, а не сидеть и жевать сопли. Но каждую такую мысль, особенно при движении, прерывала острая боль в спине — напоминание, что не готов я к скалолазанию. Пока не готов.

— Не думай об этом, — как-то раз донеслось сверху. Словно прочитав мои мысли Андрей, выдал вердикт. — Ничего не выйдет.

Он стоял на краю ямы, и молча наблюдал за мной. Выждав несколько секунд, он обернулся по сторонам, словно бы хотел убедиться, что его никто не услышит.

— С твоей спиной ты не пройдешь и ста метров! — произнес он. — Проблема не только в этих стенах. Местность кругом каменистая, пустая. Поблизости ничего нет. У Малика десяток преданных моджахедов в кишлаке, все вооружены. Южнее часто появляются патрули генерала Хасана, но сюда они почти не заходя. Лишь изредка. Границу они прочесывают регулярно, почти не боятся последствий. Наших войск тут нет давным-давно, вот они и осмелели. Чувствуют себя хозяевами. А правительственные силы Афганистана по-прежнему все и сразу охватить не могут. При побеге, сразу обнаружат, а тебя либо пристрелят, либо вернут обратно Малику. А он за попытку побега может тебе пальцы на ногах отрубить. Голодом заморить, кожу содрать. Сейчас тебе нужно только одно — хоть немного восстановиться. Я помогу!

Он был прав, и от этого становилось еще хуже. Я был, как раненый зверь в западне, вынужденный копить силы, ненавидя каждую секунду этого вынужденного бездействия. Ну да, такое тоже иногда случается. На этот раз Рэмбо оказался круче. Ничего, как я уже сказал, прорвемся!

Мне непросто признать тот факт, что единственным лучом света в этой ситуации был Андрей, вынужденный носить чужое имя и молится чужому богу.

Каждый день санинструктор спускал в яму не только скудную пищу, но и кое- какую помощь. После той первой ночи он принес мне теплый глиняный горшок с густой, дурно пахнущей мазью на основе бараньего жира и каких-то местных трав. Он запаха глаза слезились.

— Для спины, — коротко бросил он, отвечая на мой немой вопрос, при этом быстро оглядываясь. — Это поможет. Сам намажь и хорошо одеялом обмотай. Чтобы тепло было. Будешь делать так постоянно.

— Что там намешано?

— Тебе лучше не знать.

Андрей из-за наличия густой бороды и усов, казался значительно старше меня. Но на самом деле разница в возрасте между нами была лет в пять-семь, не больше.

Я повиновался, с трудом стягивая с себя лохмотья от военной формы. Убедившись, что поблизости никого нет, он сам решил меня растереть как надо. Его пальцы, привыкшие к грубой работе, но сохранившие знание анатомии, оказались на удивление умелыми. Он втирал вязкую, теплую массу в затвердевшие мышцы поясницы, разминал ушибленные ребра. Боль поначалу была адской, но потом, спустя несколько часов сменилась глубоким, разливающимся теплом. Спазм понемногу отпускал.

— Рентген бы по-хорошему сделать! — вздыхал он. — Пальцами мало что понимаю. Переломов там нет, скорее всего, сильный ушиб. Или даже несколько. Упал?

— УАЗ подорвался на мине, я внутри был. Откуда ты знаешь, как лечить? — спросил я, сквозь стиснутые зуба.

— Учился в медицинском. Бабка по материнской линии знахаркой в деревне была. А тут практика, — он устало вздохнул. — Бараны, овцы, люди… Все живые, все болеют одинаково. Меня потому и оставили, что такие люди им нужны.

— А что с другими?

Но на этот вопрос он ответить не успел — его кто-то окликнул и он ушел.

Так прошла неделя. Благодаря его мазям, травам, которые он подмешивал в еду, и относительному покою, я начал приходить в себя. Несколько раз он даже делал мне массаж. Ещё приносил таблетки, видимо собранные где-то среди брошенных вещей погибших советских солдат, что душманы находили.

Постепенно острая боль сменилась ноющей, уже можно было двигаться не морщась от боли, сидеть и делать простейшие упражнения из лечебной физкультуры, чтобы не атрофировались мышцы. Тесновато, конечно, но куда деваться?

Я снова начал чувствовать себя солдатом, а не беспомощным тюфяком, которому крылья обрезали.

Старый и хмурый Малик изредка появлялся на краю ямы. Он молча смотрел на меня своими холодными бледными глазами, и в них читалось едва сдерживаемое раздражение и нетерпение. Можно сказать, что сейчас я был для него чем-то вроде неудачной инвестиции — слишком долго выздоравливал, требуя еды и ухода. Такие как я ему не сильно нужны. Будь время другое, меня бы пристрелили и сбросили куда-нибудь в глубокое ущелье. Однако война закончилась, советских солдат в округе больше не было, а амбиции остались. Район глухой, тут и раньше-то мало кто появлялся, а теперь и подавно. Этим и объяснялся тот факт, что этот кишлак до сих пор с