Она замолчала. Я продолжал гладить ее плечо, стараясь, чтобы рука не дрогнула:

— И что же ты услышала?

— Они говорили, что все идет по плану. Что комиссия сделает именно то, что нужно. И что… — она запнулась, — что сам товарищ Сталин одобрил эту операцию. Представляешь?

Я замер. Вот оно что. Значит, все решалось на самом верху.

— А потом Казаков сказал такую странную фразу… — Анна нахмурилась, вспоминая. — «Иосиф Виссарионович считает, что заводу Краснова не место в оборонке. Пусть Краснов катится к чертям со своими инновациями».

Она покачала головой:

— Знаешь, мне даже жаль его. Краснова этого. Говорят, он фанатик технического прогресса, столько сделал для модернизации производства. А его вот так, выкинули, как нашкодившего щенка.

— Жизнь жестокая штука, — я через силу улыбнулся. — Ты замерзла? Давай укрою…

Мы затихли под одеялом. Анна прижалась ко мне, такая теплая, живая, настоящая. И такая бесконечно далекая, ведь она даже не подозревала, с кем делит постель.

За окном начинало светать. Где-то вдалеке прогудел первый трамвай. Москва просыпалась, начинался новый день.

В полумраке я смотрел на ее спящее лицо и думал о том, как причудливо все переплелось. Она, такая искренняя в сочувствии к человеку, которого даже не знает. Я, вынужденный скрывать свою личность от женщины, которой только что отдал всего себя.

И где-то там, в кремлевских кабинетах, уже решена моя судьба. Сам Сталин… Надо же. Что ж, по крайней мере теперь я знаю масштаб игры.

Осторожно, чтобы не разбудить Анну, я начал одеваться. Поскольку Степан уехал, я поймал такси «Рено NN».

В предрассветной мгле машина скользила по пустынным улицам. Степан привычно объезжал выбоины в брусчатке.

Я откинулся на спинку сиденья, пытаясь собраться с мыслями. В кармане пальто что-то мешало, и вдруг я нащупал конверт. Письмо Лены, про которое совсем забыл.

В тусклом свете уличных фонарей я разорвал конверт. Знакомый изящный почерк, тонкий аромат французских духов…

'Дорогой Леонид Иванович,

Прежде всего, надеюсь, у Вас все благополучно. Здесь, в Берлине, весна, но я не могу наслаждаться ею, слишком тревожные новости приходят со всех сторон.

На прошлой неделе в торгпредстве состоялась примечательная встреча. Представители ВСНХ вели переговоры с группой немецких инженеров, и не просто инженеров, а специалистов именно по металлургии. Их интересовали те же технологии, что внедрены на Ваших заводах.

Случайно услышала разговор Межлаука (он здесь с делегацией) с кем-то из местных промышленников. Речь шла о том, что эти специалисты будут работать на бывших заводах Краснова, именно «бывших», Леонид Иванович. Они говорили об этом как о деле решенном.

Но самое невероятное я узнала вчера от жены советника посольства (Вы ее помните, та самая дама, что так увлекается Шубертом). Ее муж проговорился, что вопрос с Вашими заводами решен на самом верху. Решение принял лично товарищ Сталин.

Простите мою прямоту, но я должна предупредить Вас, они готовят какую-то крупную операцию. Что-то связанное со «Сталь-трестом». Будьте предельно осторожны.

Помните нашу последнюю встречу в Москве? Я тогда сказала, что у Вас слишком опасные враги. Вы только рассмеялись. Теперь я понимаю, что даже не представляла истинного масштаба угрозы.

Берегите себя. И не пренебрегайте опасностью, на этот раз она слишком реальна.

Искренне Ваша,

Елена

p.s. Не пытайтесь ответить на это письмо. Я уезжаю в Вену, затем в Париж. Новый адрес сообщу позже'.

Я медленно сложил письмо. Значит, Анна подтвердила то, о чем Лена предупреждала еще неделю назад. И если сложить все вместе.

В предрассветной мгле деревья отбрасывали причудливые тени на мокрую брусчатку. Я трескуче рассмеялся. Таксист оглянулся на меня.

Оказывается, не надо искать диверсантов и предателей на заводе. Я их уже нашел.

Итак, что мы имеем? Сталин принял решение о ликвидации частных заводов в оборонке. «Сталь-трест» получил карт-бланш на операцию против меня. Уже подобраны немецкие специалисты, которые займут место моей команды. И сегодняшний разгром на испытаниях только первый шаг.

Масштаб игры оказался куда больше, чем я предполагал. Это уже не просто конкуренция. Это… смена эпох. Конец НЭПа в оборонной промышленности.

Где-то в глубине души шевельнулось горькое чувство иронии. Анна, сама того не зная, выдала мне важнейшую информацию. Лена, несмотря на нашу размолвку, осталась верным другом. А я… я оказался между двумя женщинами и двумя мирами, уходящим и наступающим.

Письмо Лены жгло карман. Как жгло душу воспоминание о теплых губах Анны и ее невольном признании.

* * *

Где-то за неделю до начала событий. Кремлевский кабинет Сталина

Глава государства неторопливо прохаживался вдоль длинного стола, покрытого зеленым сукном. В окно лился холодный мартовский свет. На столе лежала толстая папка с личным делом Краснова.

— Знаешь, Серго, — Сталин остановился у окна, разглядывая кремлевский двор, — я внимательно изучил все материалы по этому товарищу Краснову.

Орджоникидзе сидел в кресле, привычно поглаживая усы:

— Толковый хозяйственник, Коба. И технологии у него передовые.

— Вот именно, — Сталин развернулся, прищурив желтоватые глаза. — Слишком толковый. Слишком ловкий. За два месяца создал целую империю. Крестовского потопил, хотя сам еще щенок, молоко на губах не обсохло. Немцев переиграл, банкиров вокруг пальца обвел, военных заказов набрал… — он помолчал, раскуривая трубку. — А ты не задумывался, Серго, зачем ему это все?

— Как зачем? Производство развивает…

— Производство… — Сталин усмехнулся. — Ты посмотри на него внимательнее. Это же типичный нэпман. Делец. Капиталист. Сегодня он производство развивает, а завтра что? Завтра он потребует долю в управлении промышленностью. Потом — места в правительстве. Это же буржуазия, Серго. Новая буржуазия, которая опаснее старой. Те самые хищники, против которых мы делали революцию. Капиталисты.

Орджоникидзе нахмурился:

— Но его технологии… Его броня лучше немецкой. И он подконтролен нам.

— Вот именно поэтому он особенно опасен, — Сталин снова начал ходить по кабинету. — Он создает впечатление незаменимости. Но, — он поднял палец, — у меня есть план.

Он подошел к столу и раскрыл папку:

— Сейчас «Сталь-трест» готовит против него операцию. Рыков и его люди хотят отобрать у Краснова заводы. Пусть. Мы не будем мешать.

— А как же производство? Военные заказы?

— Терпение, Серго, — Сталин прищурился. — Когда Рыков его хорошенько прижмет, наш делец прибежит к