Пока ехали, Брежнев перебрасывался с Рябенко замечаниями по прошедшему на днях пленуму ЦК КПСС.

— Люди меняются. Впервые спорили на пленуме, — заметил Леонид Ильич. — Раньше как было? Что бы я не предложил, все на ура принимали. И льстили, мол, как вы мудро решили. Порой противно становилось.

— А о чем спорили? — поинтересовался Рябенко. — Я не вникал в разговоры. Старею, что ли?

— Да ладно тебе, Саша, какая нам старость? — Леонид Ильич вздохнул. — Нам с тобой в старости отказано. Как, впрочем, и в пенсии. Не наше это — в огороде возиться и внуков нянчить. Хотя я бы не отказался.

Он замолчал, подумав: «Всему есть предел. И моей жизни тоже»…

Разговор в салоне затих, но мне очень не понравился настрой Леонида Ильича.

— Так о чем спорили-то? — нарушил молчание Рябенко.

— О созыве внеочередной партконференции. Союзные республики тут просто единым фронтом встали, мол не время. Хорошо, Щербицкий с Кунаевым поддержали… — Леонид Ильич отвернулся к окну и какое-то время смотрел на мелькающие за окном деревья. — Но Кунаев потом подошел ко мне, после пленума. Что, говорит, Казахстан будешь упразднять?

— Ничего себе! — воскликнул Рябенко. — С чего он так решил?

— Вот и я удивился.

— А Кунаев что? — Рябенко даже всплеснул руками, как-то совсем не по-генеральски.

— А Кунаев сказал, что ему помощники карту принесли, где вся страна на штаты разделена, как в Америке, примерно. Пятьдесят один штат, — Брежнев нахмурился, брови щеткой встали над глазами. — И вроде бы обоснование под эту карту подведено серьезное. Мол, одна страна — один закон, одно правительство. Без учета национальных особенностей. Не знаю, кто такую провокацию запустил, но что провокация — это точно.

— И что ты Кунаеву ответил? — Александр Яковлевич был сейчас похож на собаку, взявшую след.

Я читал его мысли. «Что-то готовится. Надо усилить меры безопасности. Что-то расслабились мы последнее время. А после таких заявлений точно нужно ждать новых покушений на Генсека», — думал он.

— Я ответил, что Конституцию меньше года назад приняли, и в ней четко прописаны права союзных республик. Рассердился. Напомнил, что было всенародное обсуждение, что все было открыто… — Леонид Ильич вздохнул. — Говорю, перечитай, если забыл. Или это тебе так — для галочки бумажка?

— Это же республики в разнос пойдут, и Кавказ, и Средняя Азия, — задумчиво произнес Рябенко. — А откуда информация, выяснили?

— Удилов этим сейчас занимается, — ответил Брежнев. — И ты бы, Володя, подключился.

— Уже, Леонид Ильич, — кивнул я. — Буквально сегодня с утра озадачил своих. Собирают информацию.

— Скажи водителю, чтобы на обычном месте остановился, пройдусь, — попросил Брежнев.

Когда мы вышли из машины, он махнул рукой, останавливая Солдатова:

— Не надо за спиной маячить. Что случись, Володя по старой памяти поможет.

Дорога блестела, умытая недавним дождем. Вечер был тихим, деревья еще голые, но кое-где на обочине уже появились зеленые пятна травы.

— Весна… — Брежнев шел не спеша, прогулочным шагом. — Еще одна весна. Сколько мне их осталось?

— Что-то вы, Леонид Ильич, сегодня слишком пессимистичны, — заметил я.

— Надоели, Володя, интриги. Ты себе даже не представляешь, как надоели. И ведь я-то не интригую, я всегда прямо все говорю, а вокруг меня столько этой дряни.

Леонид Ильич произнес это без эмоций, просто констатируя факт. Я ничего не стал отвечать. Говорить, что он еще ого-го, и все это весеннее настроение, как это делают почти все в его окружении, было бы и двусмысленно, и двулично. Вместо этого я спросил прямо:

— Задолбало все?

— Грубо сказал, но очень точно. — Леонид Ильич посмотрел на меня долгим, испытывающим взглядом. — Я о чем с тобой хотел поговорить… Скоро на днях будет партийное собрание. Тебя выдвинут депутатом на конференцию. Там уже изберут кандидатом в ЦК. Планируем новый состав ЦК избрать. Но это ты с Костей поговоришь, он тебе подробнее расскажет.

Я не сразу сообразил, что Брежнев говорит о Черненко, до того непривычно было слышать, как секретаря ЦК называют уменьшительным именем.

— Планы у нас на тебя большие, так что без нужды не рискуй, — продолжил Леонид Ильич. — И себе замену уже сейчас готовь. Подыщи человека, который как стекло прозрачен, и чтобы дело свое выше жизни ставил. Как ты вот. И подготовь его к работе начальником УСБ.

— Это сделаю, — ответил я, сразу подумав о Карпове. — А к чему мне готовиться?

— Не так быстро. Узнаешь в свое время.

За разговорами незаметно прошли километр и сад у госдачи.

Леонид Ильич, прежде чем подняться к себе, сказал:

— Что-то устал я сегодня. И надо поужинать, и не хочу. Вы без меня поешьте, пойду лягу, — и он, крепко держась за перила, поднялся по лестнице.

Солдатов шел следом, готовый подхватить Генсека в любой момент. Приступы, случавшиеся довольно часто еще каких-то пару лет назад, не повторялись, но привычка страховать Леонида Ильича в любой момент, осталась.

— А что ты хочешь? Не молодеем, — произнес Рябенко с горечью. — Ужинать будешь?

— Спасибо, Александр Яковлевич, я, пожалуй, откажусь.

Приехав домой, отправил Лиду домой. Сегодня хотелось побыть одному. Аська уже освоилась в доме, и сейчас тащила сшитого из старой шубейки зайца на свою лежанку.

Я не стал ужинать, хотя Лида наготовила, как на роту солдат. Просто выпил чая.

Ночью долго не мог уснуть, обдумывая сложившуюся ситуацию. Уничтожение Советского Союза вменяли в вину как иностранным разведкам, так и доморощенным иудам. Обвиняли тех же Горбачева, Ельцина, всевозможных Чубайсов и Гайдаров и иже с ими, не понимая, что они были пешками на шахматной доске того времени.

В далеком (для меня уже очень далеком) две тысячи двадцать пятом году их имена стали нарицательными и проклятья летели в их адрес от простого народа страшные.

А тот, кто дирижировал процессом, покоился на Новодевичьем кладбище, на центральной аллее возле колумбария. Спокойно лежал под великолепным надгробным камнем с его портретом, высеченным в мраморе. Никаких пышных фраз, никаких эпитафий, просто имя: Вольский Аркадий Иванович. И ни один человек не поминал плохим словом того, на чьей совести миллионы жизней советских людей…

Стратег, какого еще поискать надо. И в то же время гениальный тактик. Он срежиссировал