Глава 24

Шанхайские дела

— Как это капитулировал? — искренне удивился я.

Было с чего. Ведь я убыл из Артура чуть больше месяца назад и никаких предпосылок к столь радикальным ухудшениям положения на фронтах не наблюдалось. Это как же должно было не повезти защитникам, чтобы ситуация резко скатилась к той, по настоящему опасной, если не сказать катастрофической, что имела место в известной мне истории? Опять проделки старухи? Какая-нибудь случайность или ошибочность оценки сложившегося положения дел?

— Роман Исидорович жив? — пока другие офицеры переваривали новость, спросил я Павлова, не дав ответить на первый вопрос.

— Жив. Он и поднял вопрос о капитуляции на военном совете. Ну или всё же правильно будет сказать, о почётной сдаче крепости.

— А подробности можно услышать? — это уже пришедший в себя Плотто.

— Можно, конечно. Но, господа, мне все детали неведомы, поэтому без подробностей.

— Мы будем рады хоть каким-то разъяснениям, — заверил его Плотто.

— Если помните, Олег Николаевич, вы мне говорили о том, что удалось заманить в огневой мешок целую японскую дивизию, — начал Павлов.

— И в то же время мы потеряли горы Дагушань и Сяогушань, — напомнил я.

— Всё верно. Так вот, японцы и не думали на этом останавливаться. Несмотря на серьёзные потери они продолжали рваться вперёд пробуя прорвать оборону на других участках. В результате им удалось овладеть горами Длинной и Дивизионной, а так же Кумирненским редутом. Но на горе Высокой, Третьем и Четвёртом фортах атакующие завязли намертво. А затем последовала наша контратака на горы Дагушань и Сяогушань, которыми удалось овладеть достаточно быстро и с минимальными потерями. Вроде бы пограничники постарались, при наличии большого количества ручных пулемётов и серьёзной поддержки миномётами. В результате этого Кондратенко сумел провести фланговый удар по частям одиннадцатой японской дивизии и в буквальном смысле этого слова разгромил её. Потом несколько дней упорных боёв без каких-либо изменений. Разве только потери множились, с нашей стороны меньше, со стороны японцев больше. Пока к шестому марта японцы не выдохлись.

— Не вижу ничего такого, чтобы стало предвестником капитуляции или почётной сдачи крепости, — недоумевающе пожал я плечами, поддержанный своими сослуживцами.

— После этого и случился военный совет, а государю ушла телеграмма за подписью Смирнова, в которой сообщилось, что крепость практически исчерпала свои возможности к обороне. Пятый штурм Артур может и выдержит, но шестой станет последним и тогда озверевшие японцы ворвавшись в город устроят резню, как это уже было при первом захвате в ходе японо-китайской войны. Таким образом, защитники могут выстоять ещё не более месяца. Если этот месяц будет решительным для вящей победы, то они выполнят свой долг до конца и падут за царя и отечество. Но если решительные перемены не ожидаются, Смирнов просил о разрешении начать переговоры о сдаче крепости на почётных условиях, пока таковая возможность имеется.

— И государь дал позволение, — понял Плотто.

— Как по мне, то правильное решение. Потому что на фронте перемен не предвидится, — пожал плечами Павлов и продолжил. — В конце февраля Куропаткин предпринял наступление под Сандепу и несмотря на серьёзное численное превосходство, а так же внезапность, не сумел не только нанести поражение Ояме, но даже сколь-нибудь серьёзно потеснить его. Через четыре дня, после начала наступления, войска заняли прежние позиции.

— И чем закончились переговоры? — поинтересовался Плотто.

— О самом их ходе я ничего не знаю. Но результат таков. Пехотные части покидают крепость с развёрнутыми знамёнами, при личном стрелковом оружии, сиречь винтовки и револьверы, с одним боекомплектом к ним.

— А артиллерия и пулемёты? — не удержался я от вопроса.

— Всё это, как и оставшиеся артиллерийские парки с имуществом, передаётся японцам в том состоянии в каком есть. Любая порча и уничтожение влекут за собой расторжение достигнутых договорённостей, а там уж как получится. А получиться могло кроваво. Но Господь не попустил и всё обошлось. Пехотные части в количестве четырнадцати тысяч человек выдвинулись на Мукден в пешем порядке. Моряки погрузились на оставшиеся военные корабли и ушли в Чифу, где и разоружились. Раненые и гражданские разместились на госпитальных судах, грузовых и пассажирских пароходах, после чего конвой направился прямиком во Владивосток. Я лично зафрахтовал четыре судна для этой операции, плюс небезызвестная вам, Олег Николаевич, «Катарина».

— М-да. Весело. Но с другой стороны, это наилучший сценарий из возможных, — после минутного молчания, произнёс я.

— Соглашусь, Смирнов сумел выйти из данной ситуации с максимально возможной выгодой. Но нам-то теперь что делать? Мы ведь рассчитывали получить в Артуре самодвижущиеся мины, — произнёс Белкин.

— Получим их в Чифу, у Вирена, — пожал я плечами.

— И то правда, — согласился тот…

Я не мог оказавшись в Шанхае не воспользоваться этой ситуацией. Жизнь в этом бурно развивающемся городе кипит и днём и ночью. Здесь крутятся огромные суммы, и предостаточно игорных заведений самого различного пошиба, от респектабельных казино и клубов, до нелегальных и насквозь криминальных притонов. Мало того, что я ещё не успел обойти их все, так ведь и не засветился настолько, чтобы через пару месяцев не пройтись по ним повторно.

— По притонам сегодня не пойдём? — когда я остановился у вывески с объявлением о турнире, спросил Казарцев.

Разумеется гулять по Шанхаю я отправился с вооружённым сопровождением, переодетым в гражданское платье. Я не трус, но и не дурак, бравировать там, где оно ни к месту. Парни разделились на две группы по трое и держатся в сторонке, со мной Казарцев и Вруков, Харьковский на лодке, куда после консульства отправились господа офицеры, я без понятия. Да и не интересно мне это. Я им не нянька.

— Зачем нам притоны, Илья? Если найдётся местечко за столом, то это идеальный вариант. Шесть столов по шесть игроков, входной взнос десять тысяч юаней, в игре триста шестьдесят тысяч. Победитель получает двести пятьдесят, минус двадцать пять налог, итого на руки двести двадцать пять. И никаких притонов и брожений по Шанхаю. Хотя игра конечно может и затянуться, — быстренько пробежался я по правилам прописанным на плакате.

— Это если турнир ещё не начался, — возразил Казарцев.

— Уверен, что нет, иначе объявление сняли бы. Главное, чтобы он начался именно в семнадцать часов, а не позже. А то у нас времени осталось меньше суток, — хлопнул я его по плечу и направился к крыльцу весьма солидного здания.

Как оказалось, волновался Казарцев зря, и внести взнос ещё не поздно. Служащий казино сообщил мне, что я двадцать третий игрок, изъявивший желание участвовать в турнире