— Это понятно, — благосклонно кинул Саша, с которым мы не раз все это уже обсуждали. — Но быть может, все же…

— Кроме того, — продолжил я, — на данный момент можно с уверенностью утверждать, что у союзников пока что нет необходимого числа войск, чтобы высадить серьезные силы в Прибалтике или Финляндии.

— Это точно?

— При эскадре Ричарда Дандаса нет транспортов или разоруженных кораблей, которые могли бы перевезти достаточное для подобной авантюры количество солдат! Это достоверно известно. Все, что они могут, это локальные операции силами британской морской пехоты и вооруженных матросов на каких-нибудь пустынных берегах или островах вроде Моонзунда.

— Они и это выставят великой победой…

— Пусть попытаются, нам найдется чем ответить через прессу, — прямо намекнул я на возросшие медийные возможности России. РТА Трубникова семимильными шагами шла вперед, завоевывая умы европейцев. — Распылять войска вдоль побережья все равно не имеет смысла. Все защитить невозможно, да и не нужно. Куда разумнее сосредоточить войска на ключевых направлениях. В этом случае мы, имея достаточно средств, сможем с гарантией пресекать все попытки высадки неприятельских десантов.

— Каково твое мнение по Бомарзунду?

— Если союзники решатся вновь атаковать Аландские острова, это будет их самой серьезной ошибкой. И дело даже не в том, что нам удалось серьезно усилить крепость, снабдив ее новыми мощными орудиями, перекрыв проливы минными заграждениями и батареями, ликвидировав тем самым слабые места, выявленные во время боев в прошлом году. Самое главное в том, что, даже если атака на Бомарзунд увенчается успехом, это нисколько не поможет в реализации планов противника.

— Почему же?

— Во-первых, потому что Аланды не удобны для базирования крупных кораблей. Во-вторых, архипелаг достаточно далеко от наших баз. В общем, тот самый случай, когда сил противнику понадобится много, а выгоды в случае успеха не предвидится.

— Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь, — заговорил своим бархатным голосом Горчаков. — Не будучи сведущ в делах военных, хочу заметить, что потеря Бомарзунда, буде таковая случится, окажет самое неблагоприятное влияние на наше международное положение. Дело в том, что европейские обыватели не более моего разумеют в войне на море. Однако ж потеря крепости, в любом случае, поражение. К тому же, хотел бы напомнить, что волею покойного государя блаженной памяти Николая Павловича сии острова были отданы в удел его императорскому высочеству Константину Николаевичу! И удар по Бомарзунду — это в первую очередь удар по репутации князя Аландского. Если его величество позволит зачитать мне иностранную прессу…

С этими словами князь вытащил из бывшего при нем портфеля газету и процитировал:

— С потерей Аландского архипелага закатится звезда принца Константина!

— Что скажете, господа? — окинул взглядом собравшихся государь.

— Бомарзунд терять никак нельзя! — перебивая друг друга, загудели генералы. — Урон чести…

Что ж, их можно понять. За оборону островов отвечает флот, а стало быть, им лично ничего не угрожает. Адмиралы, напротив, предпочли помалкивать. Поскольку, с одной стороны, понимали справедливость моих доводов, а с другой… честь для них тоже не пустой звук.

— Да не выйдет у них ничего! — немного запальчиво заявил молчавший до сих пор великий князь Михаил. — Я был зимой в Бомарзунде и смею утверждать, что он превратился в неприступную крепость. Есть только один человек, способный ее захватить, но он, к счастью, воюет на нашей стороне!

С этими словами Мишка встал и немного картинно указал на меня, дескать, вот он новый Атилла, перед которым не устоит ни один противник!

— Скажу более, — продолжил брат. — Я готов лично возглавить гарнизон крепости и сражаться там до последней крайности.

А вот это, судя по всему, было экспромтом. Наш августейший брат прекрасно помнил, чем закончилась предыдущая поездка великих князей на войну, и не хотел терять еще одного брата.

— Ты мне нужен здесь! — решительно заявил он. — И вообще, не дело великим князьям саблей махать.

— А как же… — запнулся Мишка, явно подразумевая меня.

— Я сказал, нет! — отрезал император.

Я же задумался, а что, если в словах Горчакова есть смысл? С имеющимися силами англичанам нас не разгромить. Против одетых в гранит фортов деревянные корабли, что называется, не пляшут. И ланкастеры тут тоже не помогут. Пока не пришли броненосные батареи, союзники ничего не могут. Да и с их приходом тоже. Минные поля еще никто не отменил…

А вот провести демонстрацию, атаковав нахрен никому не нужную крепость, и объявить себя победителями, это уже план. Нет, все же сомнительно… Да и обставить такой результат противостояния как решительный успех и весомый аргумент в переговорах у союзников точно не выйдет.

Нельзя не признать, что назначение Лихачева командиром броненосца самым благоприятным образом сказалось на скорости достроечных работ и приведении корабля в боеготовое состояние. Мгновенно укомплектованный экипаж с энтузиазмом включился в работу, осваивая непривычную для них новую технику. Уже к середине апреля была практически полностью установлена артиллерия, проведены швартовые испытания машин, показавшие неплохие результаты.

Не обошлось, конечно, и без накладок. Часть орудий пришлось немного переставить по сравнению с первоначальным проектом, немало времени отняла подгонка ставень орудийных портов, исправление выявленных во время испытаний дефектов вентиляции, но тем не менее есть надежда, что к началу мая корабль будет введен в строй и, что называется, готов к походу и бою.

К счастью для нас, Дандас и сам не спешил лезть на рожон, предпочитая держать свои линейные корабли на траверзе Ледзунда, пока легкие силы вели разведку. Небольшие отряды вражеских корветов и шлюпов, а также одиночные корабли осторожно обследовали наши берега, стараясь без необходимости не вступать в бой.

К слову сказать, мой прошлый визит в Стокгольм не прошёл даром. Стоило британской эскадре появиться на Балтике, Оскар Бернадот разразился декретом, в котором в очередной раз подчеркнул свою приверженность к политике нейтралитета и запретил вход в шведские и норвежские порты всем воюющим державам.

Ходили слухи, что чрезвычайного посланника королевы Виктории при шведском дворе сэра Артура Меджниса при этом известии едва не хватил удар. Но как бы то ни было, англичанам пришлось утереться. К слову, Меджнис родом из Ирландии и двадцать лет назад служил секретарем дипломатической миссии в Петербурге. Отчего недурно говорит по-русски и даже состоял в приятельских отношениях с Пушкиным. Александр Сергеевич даже просил его стать секундантом во время