За окном протяжно загудел маневровый паровоз. На столе тихо шелестели страницы гроссбуха под сквозняком из неплотно прикрытой форточки.

— Есть еще один путь, — я подошел к окну, вглядываясь в темноту заводского двора, где мерцали редкие фонари. — Завтра с утра еду к Орджоникидзе. По оборонному заказу нам должны еще восемьсот тысяч авансом. Если удастся ускорить выплату, мы будем спасены.

— А получится? — в голосе Котова прозвучало сомнение. — Там же бюрократия, согласования всякие.

— Придется получиться, — я повернулся к нему. — Другого выхода у нас просто нет.

Старый бухгалтер понимающе кивнул, бережно закрывая гроссбух:

— Поздно уже, Леонид Иванович. Может, домой поедете?

— Нет, останусь здесь, — я снял пиджак и повесил его на спинку стула. — В семь утра нужно быть в наркомате, а из Архангельского переулка это целое путешествие. Да и поработать надо, подготовиться к разговору.

Котов засобирался домой, аккуратно укладывая бумаги в потертый портфель:

— Только не засиживайтесь слишком долго. Завтра важный день.

Когда за ним закрылась дверь, я придвинул лампу ближе и достал чистый лист бумаги. Нужно тщательно продумать разговор с Серго. Просто так наш аванс раньше срока никто не даст, значит, надо подготовить железные аргументы.

За стеной мерно постукивал телеграфный аппарат. Ночная смена принимала срочные депеши. Где-то в глубине здания гудели моторы вентиляции.

Завод жил обычной жизнью, и от мысли, что все это может остановиться из-за интриг «Сталь-треста», к горлу подступала злость.

Нет, не позволю. Слишком много сил вложено, слишком многое поставлено на карту. Даже если придется затянуть пояс до последней дырки, но производство должно работать.

Я придвинул бумаги ближе к свету и начал писать. Где-то в глубине здания часы пробили два ночи. Предстоял тяжелый день.

Спать я лег в три часа ночи, тут же, в кабинете. Долго не мог уснуть, ворочался на диване. Наконец, забылся тяжелым сном.

Утром проснулся, привел себя в порядок, быстро позавтракал сухим бутербродом и кофе, спозаранку поехал к Орджоникидзе.

В приемной наркома тяжелой промышленности царила привычная утренняя суета. Секретарь в темно-синем костюме-тройке что-то быстро печатал на машинке, телефонистка в белой блузке проворно соединяла звонки на коммутаторе. На стенах огромные производственные графики.

Я успел посмотреть последние цифры в своей папке, когда массивная дверь кабинета открылась:

— О, какие люди! Заходи, Леонид! — знакомый тягучий голос с характерным грузинским акцентом.

Орджоникидзе, в неизменном френче защитного цвета и начищенных до блеска хромовых сапогах, встретил меня у стола.

— Что там у тебя? — Серго жестом пригласил меня сесть и привычно достал из портсигара папиросу «Казбек».

— Беда, Григорий Константинович, — я раскрыл папку. — «Сталь-трест» через Промбанк пытается задушить нас. Требуют немедленного погашения всех кредитов.

— Знаю, — перебил Орджоникидзе, раскуривая папиросу. — Мне Межлаук докладывал. Сколько не хватает?

— Почти семьсот тысяч. Мы уже привлекли все возможные источники, но все равно остается огромная дыра в бюджете.

Серго хмуро выпустил струю дыма:

— А военный заказ?

— В том-то и дело. Мы его выполним точно в срок, технология отработана, первые партии уже сданы. Но нам нужно срочно получить положенный аванс, восемьсот тысяч по договору.

Нарком поднялся и прошелся по кабинету, заложив руки за спину:

— Не так все просто, дорогой. Финансовый отдел требует дополнительных согласований. Межлаук уперся. Говорит, нужно сначала проверить качество первых партий.

— Так ведь военная приемка уже подтвердила! — я достал акты испытаний. — Вот заключение, все показатели превышают требования технического задания.

— Это я знаю, — Орджоникидзе остановился у окна. — Но бюрократия… Даже я не могу просто так обойти все процедуры.

За окном накрапывал мелкий весенний дождь. Где-то вдалеке слышались гудки паровозов с Казанского вокзала.

— Григорий Константинович, — я поднялся и подошел к карте на стене. — Посмотрите. Вот наши заводы. Три крупнейших предприятия, десятки тысяч рабочих. Если они встанут из-за интриг «Сталь-треста», это будет катастрофа.

— Не пугай меня, — проворчал Серго, но я заметил, как в его глазах мелькнул огонек. — Что предлагаешь?

— Дайте распоряжение о внеочередной проверке качества. Пусть комиссия выедет хоть сегодня. Результаты будут через три дня максимум. А пока оформите срочный аванс под мою личную ответственность.

Орджоникидзе прищурился:

— А если комиссия найдет недостатки?

Я колебался недолго. Но все-таки твердо сказал:

— Тогда можете забрать мой пакет акций московского завода. Я передам их в залог наркомату.

Нарком удивленно поднял брови:

— Рискуешь, однако. Это же все твое состояние.

— А у меня выбора нет, — я пожал плечами. — Или спасаем производство, или все теряем. Пан или пропал.

Серго задумчиво покрутил в пальцах потухшую папиросу:

— Ладно, убедил. Сейчас вызову Межлаука, пусть готовит документы на аванс. Но комиссию я все равно пошлю, и очень серьезную.

— Хоть сегодня, — я достал еще одну папку. — Здесь полный отчет о модернизации производства. Пусть проверят каждый винтик.

Орджоникидзе нажал кнопку звонка на столе:

— Позовите Межлаука.

Пока мы ждали, он снова закурил:

— А знаешь, Леонид Иванович, я ведь понимаю, что там за Промбанком стоит. И кто на самом деле пытается тебя утопить.

— Догадываюсь, — я кивнул. — Но доказательств пока нет.

— Будут, — Серго усмехнулся. — Обязательно будут. А пока работай. Железо куй, пока горячо. Недаром ты сталевар.

В дверь постучали. Вошел Межлаук, заместитель наркома, с папкой документов под мышкой.

— Вот что, Валерий Иванович, — Орджоникидзе стряхнул пепел в массивную хрустальную пепельницу. — Готовь срочное распоряжение об авансе. И собирай комиссию. Поедете проверять качество продукции.

Межлаук поджал тонкие губы:

— Но по инструкции не положено.

— К черту инструкции! — рявкнул Серго. — Ты мне про качество расскажи. Броня лучше немецкой получается? Получается! Так какого рожна мы будем душить собственное производство?

Когда я выходил из наркомата, на душе было легче. Деньги придут через три дня. Если, конечно, комиссия подтвердит качество. Но тут я был спокоен. Наша броня действительно превосходила все стандарты.

Теперь надо продержаться эти три дня. И встретить комиссию так, чтобы ни один недоброжелатель не смог придраться.

Утро следующего дня выдалось промозглым. За проходной уже собралась вся заводская администрация. Такие проверки случались нечасто, и следовало встретить столичную комиссию со всем почетом.

Ровно в девять часов к заводским воротам подкатили два черных «Линкольн Л». Из