«А вот что делать с швейными фабриками, которые гонят такую одежду, что ее потом никто покупать не хочет, вот это вопрос из вопросов, — мысленно добавил я. — То ли на хозрасчет их переводить, то ли в кооперативы преобразовать, то ли капиталистам в аренду сдавать. И просто взорвать к чертям, а работников перевести на производства, которые у нас лучше получаются. А футболки и юбки пускай турки шьют».

— Я смотрю, Михаил Сергеевич, вы уже и сами начали добавлять себе в одежду индивидуальности? — Познер указал пальцем на высунувшийся из-под штанины «пчелиный» носок в яркую желто-черную полосочку.

— Ну а что же я не человек что ли? — Я улыбнулся, выдав максимум возможного обаяния, и пожал плечами. — Знаете, как за сорок лет надоело каждый день надевать одинаково выглядящие костюмы с галстуками? Тоже хочется разнообразия какого-то. Нет, собираясь утром в Кремль я, конечно, одеваюсь классическим образом, это, можно сказать, моя рабочая одежда точно так же, как у станочника на заводе или у школьника, таковы правила. Но вот к вам я пришел не в свое рабочее время, поэтому могу себе позволить одеться так, как мне хочется.

— Отлично выглядите Михаил Сергеевич. — Не понятно, искренне или нет, похвалил мой внешний вид Познер. Он-то в отличие от генсека одет был максимально строго, в этом плане порядки на советском телевидении остались еще максимально консервативными со времен Лапина, благо времени прошло с тех пор, как тут задул ветер перемен, всего ничего. Впрочем, я надеялся, что некая «оттайка», запущенная с моим приходом, пойдет творческим людям на пользу.

— Спасибо, — я похлопал себя по пузу. — Поверите нет, начал бегать по вечерам. Раиса Максимовна была в шоке, говорит совсем головой поехал на старости лет. А уж охрана в каком восторге была. Но скинул за пару месяцев пять килограмм, так стало как будто дышаться легче.

На интервью я пришел в приталенном костюме в клетку и без галстука. Думал кроме носков добавить еще чего-то эдакого — например джинсы надеть или рубашку яркую — но решил, что это будет перебор. Над своим образом, в котором меня должны видеть ширнармассы, я долго думал и решил, что для пущего эффекта нужно сразу обозначить свое отличие от прочих одинаково-серых партийцев. Но при этом сделать это аккуратно, поскольку у не имеющего возможности также ярко одеваться среднего гражданина это может вызвать изжогу. Так что яркие «хулиганские» носки были и отсутствие галстука были, к сожалению, тем максимумом, который я мог себе позволить.

С другой стороны, бег и занятия со штангой и гантелями немного привели в форму доставшееся мне в наследство тело генсека. Очень немного, надо сказать, никогда не тренировавшиеся мышцы на любую нагрузку отвечали ноющей болью, и после каждой тренировки приходилось восстанавливаться по несколько дней. Но дело тем не менее потихоньку двигалось, за прошедшие пару месяцев — в сочетании с изменившейся диетой с упором на белок — у меня чуть округлились плечи, проявились очертания мышц на руках и на груди. Шварценеггером мне очевидно никогда не стать, но у меня и цели такой не было, нужен был лишь правильный внешний образ ну и внутреннее самочувствие. С последним — за исключением постоянных болей из-за крепатуры — было все действительно не плохо.

— Неожиданно. Кажется, генсека-физкультурника у нас в стране еще не было, — улыбнулся сидящий напротив журналист.

— Ну так, — я пожал печами, — на себе демонстрируем пример. Мы же коммунисты, должны показывать советскому народу как нужно. Вот я этим и занимаюсь. Но до физкультурника мне, конечно, еще далековато, это да.

Пробежались по другим волнующим людей темам, коснулись планов на следующую пятилетку, пробежались по достижениям советской науки… Потихоньку разговор начал сам собой подходить к концу, немного застряв лишь на теме улучшений условий соцкультбыта трудящихся. Я вынужден был признать, что местами у нас этот вопрос проседает и предложил населению проявлять помочь нам в этом деле.

— И да, пользуясь возможностью я хочу обратиться к нашим зрителям, к тем, кто сегодня смотрит это интервью во всех уголках страны, — я повернулся в сторону камеры, на которую мне из-за кадра указал режиссёр и озвучил заранее заготовленную мысль. — Наша цель в том числе и сделать жизнь людей интереснее и разнообразнее. Причем, это как раз тот случай, когда не нужно полагаться только на партийные или государственные органы, а нужно брать инициативу в свои руки. Миллионы граждан СССР имеют тысячи разных увлечений и хобби, но не могут себя реализовать, найти друзей по интересам. Я призываю граждан активизироваться и обращаться в местные партийные органы с предложениями об организации массового досуга. Может вы любите бегать, обращайтесь, мы будем устраивать открытые забеги на разные дистанции. Любите танцевать, хотите учить других людей, проводить время вместе — найдем вам помещение, технику, дадим объявление для привлечения новых людей. Вышиваете крестиком, рисуете, лепите из глины или пластилина — устроим выставку, выращиваете гигантские тыквы — тоже что-нибудь придумаем. Ну а если какие-то ответственные товарищи на местах будут противиться и саботировать оказание помощи в развитии культурного досуга населения, то я призываю писать лично мне. Не обещаю, что прочту каждое письмо лично, но все случае будут обязательно рассмотрены и сделаны соответствующие выводы.

Забегая немного наперед последствия у этого призыва были сравнимы с ядерной войной. Небольшой и очень «размазанной» по площади, но весьма и весьма неприятной для низовых партийных органов, которые в моменте оказались буквально погребены под завалами «гражданской инициативы». Впрочем, на долгой дистанции это — а может и не это, а комплекс принятых правительством мер, тут все же достаточно сложно определить первопричину — принесло ощутимый результат в виде снижения преступности особенно подростковой, а также постепенного снижения потребления алкоголя на душу населения.

Были организованы сотни и тысячи различных кружков и секций, причем некоторые из них оказались весьма экзотические. С другой стороны, именно советский социалистический строй предполагал возможность развития разнообразных увлечений гораздо лучше, чем западный капиталистический. Тут