Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 58

— Спасибо, век не забуду. Звать тебя как?

— Афанасием батя назвал.

— Может, еще и встретимся.

Старший махнул рукой, одна створка ворот открылась, и мы выехали из города. Стрельцы сидели вокруг костра, как будто ничего не произошло.

Я хлестанул коня, и мы затряслись по дороге. Как уж конь эту дорогу видел, и мы не съехали в какую-нибудь канаву, неизвестно — ведь вокруг была такая темень, хоть глаза выколи.

Лена и Васька вскоре уснули, покачиваясь на мягких узлах с одеждой. Я же не смыкал глаз, погоняя коня. Забрезжило утро. Я выбрал место для отдыха, загнал телегу в лес, на поляну, выпряг коня. Пусть попасется. Конь — не мотоцикл, ему есть и отдыхать надо.

Утомленные дорогой, Лена и пацан спали, тесно прижавшись друг к. другу — все-таки по утрам уже было прохладно. Я снял с себя кафтан, набросил на спящих. Сам нашел ручеек, умылся. Холодная вода взбодрила. Вытащил из рукава рубашки свою самодельную карту. Жалко, что в основном на ней был план местности к западу и югу от Нижнего, а на север карта обозначала землю с реками и дорогами не более чем верст на сорок. И то хлеб.

Кстати, впопыхах собирая вещи, мы и не вспомнили о еде. В придорожных трактирах и харчевнях, а также на постоялых дворах столоваться не хотелось по той простой причине, что если нас будут искать, то эти места посетят в первую очередь. Черт, как все нескладно получается — денег полно, а кушать нечего.

Денег и впрямь — я прикинул в уме — получалось много. Мешочек с медяками — то доход от паромов; серебро, перелитое мною в слитки гривен — как будто бы заранее знал, а также золото в изделиях — кольца, перстни, цепочки, кубки, потиры, ендовы. Это — не считая оружия драгоценного. За еду буду расплачиваться медью — не так будет подозрительно. Да и смешно будет в трактире за трапезу расплатиться золотой чашей. Хозяин навек запомнит и сразу растрезвонит. А в меди весу много, поэтому ее надо потратить для начала, дабы облегчить коню жизнь. И так телега гружена сверх меры — в узлах одежных весу немного, но вот в ценностях…

Дав коню пару часов на отдых и еду, я снова запряг вороного, и мы отправились дальше. Мои домочадцы продолжали спать, даже не шелохнувшись.

По карте где-то здесь Волга делает изгиб. Может, пересесть на судно? В общей сложности, верст двадцать от Нижнего уже отъехали. Искать кинутся в первую очередь по дорогам, поэтому меньше риска встретить погоню на воде, да и на дорогах разбойников больше. Этих гоблинов тут водилось немало, а учитывая, что кроме меня, защиты у телеги и семьи нет, и ценность груза очень велика, приходилось держать в уме и это обстоятельство.

Показалась встречная телега. На облучке сидел крестьянин, одетый, несмотря на теплый денек, в зипун. Я остановил коня, поздоровался.

— Далеко ли до реки, земляк?

— Да тут, за горкой, не сворачивай никуда — прямо в нее и упрешься.

— Деревня или село там есть?

— Как не быть — большое село, одних домов два десятка да церковь.

— Спасибо, удачного дня. — И тебе того же.

Домочадцы мои от разговора проснулись, а я дернул вожжи, и мы тронулись дальше. Конь с трудом втянул телегу на взгорок, я даже спрыгнул с телеги и пошел рядом — ноги размять, телегу облегчить. Оглянувшись назад, я увидел вдалеке две точки, пыль. Не конные ли догоняют? Я взял коня под уздцы, завел в лес, сломал пару больших веток и прикрыл телегу сзади. Предупредил своих:

— Похоже, погоня! Сидите тихо, как мыши — и ни звука, что бы вы ни услышали. Даст Бог — обойдется, не повезет — уж с двумя-то я справлюсь.

Схватил старую дерюжку, что валялась на облучке, накинул на себя, лицо вымазал грязью, натянул шапку по самые уши и в довершение снял с себя сапоги. Потом вышел на дорогу и медленно пошел навстречу приближающимся всадникам.

Теперь уж точно было видно, что на верховых не было красных стрелецких кафтанов. От сердца немного отлегло — не хотелось бы мне рубиться со стрельцами.

Похоже, я стал выглядеть, как престарелый нищий. Твою мать — а оружие? Кистень по-прежнему был в рукаве, сабля висела на поясе. Я расстегнул пояс, достал саблю из ножен и положил в траву на обочине, рядом бросил нож в чехле. В случае необходимости можно было быстро дотянуться.

Всадники приблизились, и я узнал в них тех двух амбалов, что держали меня за руки в кабинете посадника. Во рту пересохло. Я сделал несколько шагов навстречу, отходя от телеги и от сабли на обочине. Конные подскакали, остановили коней.

— Эй, старче! Доброго утречка! Куда бредешь? Я откашлялся.

— В Нижний — в церковь, свечки поставить Николаю-угоднику да молитвы воздать.

Я прямо не узнал свой голос — слабый, надтреснутый.

— Благое дело! Не поможешь ли? Не видал ли тут телегу с мужиком при сабле, а с ним — женку его и пацана?

— Нет, не видал — давно иду, с восхода.

Всадники заспорили: «Говорил же — на перекрестке налево поворачивать надо, а ты — на полночь. Вот и разминулись. Может, набрехал деревенщина, что видел таких».

Они развернулись и погнали копей назад. И в самом деле — за пару верст отсюда я проезжал перекресток. Не туда ли они помчались? Всадники уже вновь превратились в маленькие фигурки, скрылись в пыли. От сердца отлегло.

Я подобрал саблю, сунул ее в ножны, опоясался. Надо как-то вернуться в прежнее состояние, а то мои домочадцы меня не узнают, испугаются. Я сбросил дерюжку, откашлялся, прочищая горло.

— Эй, все в порядке — уехали.

Я подошел к телеге, отбросил ветки и выкатил ее на дорогу. Пока мы стояли, конь времени даром не терял и подъел траву, выкосив небольшой лужок. Молодец — чует, что не всегда его будут вовремя и досыта кормить.

После небольшой передышки конь потянул телегу бодрее — тем более что вскоре дорога пошла под горку, а за поворотом открылась широкая лента реки. Волга! У пристани перед небольшим сельцом стояло судно, люди таскали на судно мешки. Очень удачно!

Добрались мы до судна быстро: это был большой ушкуй, из тех, которые не только по реке, но и по морю ходят. С купцом, владельцем судна я договорился быстро. На корме даже нашлась малюсенькая каюта — в самый раз для ценностей, да и Лену с Васькой на случай непогоды укрыть. Мне там места не хватало.

Я завел под уздцы упирающегося коня по сходням, матросы подняли на палубу телегу. Пока они таскали на борт мешки, я перегрузил узлы и ценности в каюту.

Вскоре судно отчалило, и я вздохнул с облегчением.

Купец подрядился доставить меня с грузом, людьми и конем до Костромы, да к тому же обеспечить питанием. Запросил немало, но я не торгуясь отсчитал из кошеля медяки, изрядно его облегчив. Теперь можно и расслабиться.

Лена ушла в каюту переодеться и привести себя в порядок. Васька вертелся на палубе, с интересом изучая судно. Я же растянулся на досках палубы, рядом с дверью каюты и погрузился в сон. Спать хотелось сильнее, чем есть.

Проснулся я далеко за полдень от запаха еды. Сразу потекли слюнки — ел-то я в последний раз сутки назад, и после того — не на диване лежал, бока отлеживая. У мачты сидела на палубе вся команда и дружно орудовала ложками. Нам принесли отдельную большую миску каши с курятиной, порезанный крупными кусками хлеб. Тут же появилась Лена, а уж Васька давно прыгал рядом. По примеру команды мы уселись на палубу, поели. Миска опустела быстро. Вот балда! Сами-то мы поели, а для коня я даже торбу с овсом не захватил впопыхах. Выход придумал быстро — на ночных стоянках стал выводить коня по сходням на берег. Не очень ночью и поест — темно все-таки, но это лучше, чем несколько дней морить животное голодом.

Мы встали у борта — смотрели на проплывающие мимо берега, на встречные суда.

— Интересно-то как! Я ведь никогда из Нижнего не выбиралась, хоть другие города посмотрю, — сказала Лена.

Я удивился:

— Прямо-таки нигде и не бывала?

Лена покачала головой. Вмешался Васька:

— А я никогда на кораблях не плавал — здорово!

Делать было нечего, и мы почти до самого вечера любовались великой русской рекой. К вечеру от воды потянуло прохладой. Сначала Лена, а затем и Вася ушли в каютку.

Когда начало смеркаться, судно ткнулось носом в берег. Команда сбросила сходни, спустилась на берег. Дежурные стали разводить костер, а я свел на берег коня. Он, видно, проголодался, стал жадно щипать траву. Я лег неподалеку от костра, прислушался к разговору матросов. Сначала разговор был ни о чем — о мелком. Потом затронули войну. Государь осаждал Смоленск — пока безуспешно. Кто-то спросил:

— А воеводой кто?

— Да Щеня, Даниил. Этот упорный, задумал чего — своего добьется.

— Не, робяты, тута пушки надобны, да побольше. Бывал я в том Смоленске — крепость знатная, стены — по два, а где и по три аршина.

Матросы притихли, и потом разговор пошел о торговых делах, цепах, погоде. Обычный треп.

Спать я улегся у костра. Здесь осталось двое дежурных, остальные матросы взошли на корабль. От костра тянуло дымком, было тепло. Сразу вспомнил свои боевые походы. Незаметно меня сморил сон.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 58