Так что то, что он отдал этот приказ Забродину, утаить уже практически невозможно. Поэтому возмущаться ему по этому поводу абсолютно не с руки.

Получается, в силу сложившейся ситуации, если что‑то такое начнёт всерьёз обсуждаться в Москве, ему надо занимать либо нейтральную, либо даже позитивную, одобрительную сторону.

Да, скорее даже не нейтральная позиция, а именно одобрительное отношение к такого рода инициативам и станет для него в наибольшей степени выигрышным.

Тогда, если всплывёт эта информация о его указаниях дать Ивлеву зелёный свет на Кубе, можно будет пожать плечами и сказать: «Да, а что такого? Я с этой информацией был раньше ознакомлен и счёл, что она окажется полезной для наших кубинских друзей. Или вы считаете, что единственный оплот Советского Союза в Латинской Америке не должен быть максимально экономически развит за счёт высказанных Ивлевым на Совете министров Кубы инициатив? Толковый молодой человек, и вещи он правильные сказал. Кубе надо крепко становиться на ноги в экономическом плане».

Помощник его тихонько помалкивал, наблюдая в тишине за размышлениями министра, отражавшимися, несомненно, на его лице. Громыко был уверен, что он тоже осознал уже всю пикантность сложившейся ситуации. Умнейший человек. Другой его помощником работать бы не смог.

– А принесите‑ка мне снова все бумаги, которые у нас собраны по этому Ивлеву, – распорядился ему Громыко. – Надо в конце концов, понять, что это за сюрприз такой нарисовался в лице этого молодого парня, который мы сразу в полной мере оценить не смогли.

– Но мы же его, Андрей Андреевич, оценивали так, как нам его подали – как молодого по возрасту журналиста, который должен быть неопытным и бестолковым, – развёл руками помощник, вставая из‑за стола, чтобы идти выполнять поручение. – Я же сам, когда этот отчёт Забродина прочитал, в полном шоке был. Ну кто бы мог подумать в здравом уме, что вот такие предложения вчерашний школьник может кубинцам выдать? И, кстати говоря, возможно, стоит подумать о том, что это и не его собственные идеи. А кто‑то его на Кубу с этим поручением‑то и отправил.

Громыко в удивлении посмотрел на помощника. Вот не зря он только что его сам же мысленно охарактеризовал как умнейшего человека.

Да, конечно, тот дольше времени думал над отчётом с Кубы. Вот и добрался сам до этой мысли, до которой он лично ещё не успел дойти. Но тем не менее добрался же.

И теперь ещё и над этим предстоит очень серьёзно подумать. Если помощник прав, то кто мог вот так вот настропалить этого молодого человека, отправив его якобы в отпуск на Кубу с семьёй? А на самом деле, вполне возможно, с самого начала задумав всю эту хитрую комбинацию. Помочь попасть Ивлеву на приём к Фиделю и Раулю под видом ищущего интервью журналиста – как бы потом Фидель это ни отрицал – и довести всё вот до этой финальной стадии: с выступлением в Совете министров с планом экономического и внешнеполитического развития Кубы.

«Фух, – подумал Громыко, – кажется, сегодняшняя ночь будет у меня бессонной».

Глава 15

Москва, Лубянка

Генерал Вавилов поздоровался с вошедшим в его кабинет подполковником Кутенко, которого он вызвал к себе, чтобы переговорить по итогам разговора с председателем Комитета государственной безопасности. Велел ему сесть перед ним за стол, после чего сказал:

– Ну что, поздравляю тебя, Глеб Петрович. Сколько ты в должности? Четыре месяца? Пяти ещё нету, правильно? А тебя сегодня уже председатель КГБ лично расхваливал. Твоя концепция ядерной зимы получила высокое одобрение. Это означает, что не только сам председатель похвалил, но и бери выше, сам понимаешь, что я Политбюро имею в виду. Молодец! Очень хорошо ты подсветил наше Первое главное управление в глазах у начальства. Правильно я тебя вместо Воронина назначил, не зря именно на твоей кандидатуре так настаивал.

И учти, что Юрий Владимирович – это человек, который отмечает тех, кто хорошо работает… Так что без награды ты не останешься.

– Спасибо, товарищ генерал! – поблагодарил его и смущенный, и обрадованный подполковник.

– Теперь на тебе лежит достаточно много работы по внедрению этой концепции в жизнь, – перешел к делу Вавилов. – Сам понимаешь, делать нужно будет очень много всего. Не только за рубежом, но и у нас здесь, как ты сам обосновал в своей концепции. Надо же нам науку тоже подтянуть. Так что будешь тесно работать также и с профильными институтами Академии наук по этому поводу.

Пусть там сделают все необходимые расчёты по неизбежности ядерной зимы в случае ядерной войны СССР и США. И проследи, пожалуйста, чтобы это были достаточно жуткие расчёты, чтобы кровь в жилах застывала у американцев и всяких других западников, что с этими результатами знакомиться будут...

Так что, когда будешь с нашими физиками беседовать, сразу чётко поставь им задачу. Чтобы они понимали: даже если научные данные не совсем соответствуют этой концепции, надо сделать всё возможное, чтобы они всё же ей соответствовали…

Затем – вторая фаза. Будем вкидывать эту идею в общественное мнение за рубежом. В твоём отделе есть люди, у зарубежных резидентов которых есть агенты‑журналисты. Переговори с каждым из подчинённых, надо поставить соответствующие задачи перед нашими резидентами. Пока что в плане прощупывания, готовы ли будут эти журналисты поддерживать эту тему в своих изданиях. Но сразу предупреди, чтобы работали максимально аккуратно. В любом случае и ЦРУ, и те же самые британцы и французы заподозрят что‑то неладное, когда сразу со всех уголков Европы и