— Таких надо было, конечно, еще на этапе сбора вот этих, — я показал рукой на кипу бумаги, — материалов выявлять и брать за цугундер.

— А это хорошо или плохо? — спросил Лихачев.

— Ничего хорошего, — пожал я плечами. — Такие персонажи, когда не смогут дать обещанное, только самим этим фактом будут подрывать доверие народа к власти. Поэтому на их счет обязательно что-то нужно придумать. Например, сделать ответственность депутата за свои обещания. Не смог выполнить — пожалуйста, в трудовой лагерь на такой же срок, как и сидел в депутатском кресле. Так, глядишь, пустозвоны повыведутся довольно быстро.

Лихачев мрачно усмехнулся: — С трудовыми лагерями ты, может, погорячился. Но вот публичный отчет депутатов перед избирателями — это хорошая идея. Пусть раз в год отчитываются, что сделали из предвыборных обещаний, народ это оценит.

Я кивнул, вспомнив как в моем прошлом мире работали депутаты. Здесь же мы должны с самого начала задать другие правила игры. Медленно, с трудом, но менять политическую культуру. Чтобы в депутаты шли не за возможностью творить что хочешь, а именно чтобы приносить пользу народу.

Из коридора донеслись какие-то крики. Мы вышли посмотреть и оказалось, что это кто-то свалился от усталости в обморок. «Видимо, действительно, работка непростая», — подумал я.

— Напряженно здесь, — покачал головой Лихачев.

— Так и должно быть, — ответил я. — Впервые в истории России происходит не просто смена власти, а настоящие выборы. Пусть не идеальные, но настоящие.

Мы вернулись в кабинет. Леха уже разбирал первые телеграммы с участков. Пока все шло спокойно.

Только мы зашли, от Никиты поступил сигнал из Москвы. На ходынском поле Савва Морозов инициировал проведение митинга в поддержку выборов. Все было организовано грамотно, по крайней мере никаких происшествий мы там не ожидали. И вот какие-то ублюдки бросили в толпу несколько дымовых шашек. В образовавшейся панике неизвестные разбросали листовки с кричащими заголовками: «Народный комитет — новая монархия!» и «Обман народа!». По счастью, наши бойцы быстро восстановили порядок, но несколько человек получили легкие травмы в давке.

Не успели мы обсудить московские события, как в дверь кабинета резко вошел дежурный курьер с расширенными от волнения глазами.

— Пожар на Выборгской! Горит типография Самсонова!

Мы с Дзержинским немедленно выехали на место. Уже на подъезде увидели зарево — горело довольно сильно. Пожарные пытались отстоять соседние здания, но основное помещение было объято пламенем. В воздухе стоял едкий запах горелой бумаги и краски.

Феликс Эдмундович, не теряя времени, организовал оцепление и начал опрос свидетелей. Выяснилось, что незадолго до пожара у типографии видели подводу с бочками — якобы со спиртом. Возница вел себя подозрительно.

Когда основной огонь удалось потушить, мы с Семеновым и двумя бойцами спустились в подвал. Среди обгоревших развалин мы нашли почти целый ящик с остатками зажигательной смеси — жестяные банки, надписи не разобрать. Рядом лежал прожженный в паре мест мешок, из которого выглядывали бумажные купюры. Леха вытащил пачку банкнот Банка Англии.

— Работа профессионалов твою дивизию! — Констатировал Дзержинский, осматривая находки. — Но поспешили с оплатой.

Он немедленно отдал распоряжение своим агентам проверить всех, кто в последнее время менял крупные суммы иностранной валюты. К утру ниточка привела в район на Адмиралтейской стороне.

Ночью мы с Лехой и группой бойцов устроили засаду в тупиковом переулке у Галерной гавани. Когда пятеро подозрительных личностей вышли из трактира, их попытались задержать наши парни. Один недолго думая достал ствол и открыл огонь. Его и еще одного наиболее прыткого пришлось ликвидировать, троих удалось обезвредить и захватить живыми.

При обыске у задержанных нашли шифрованные записи с контактами сотрудников германского посольства и адресом французского торгового дома «Рено и Ко».

Не успели мы разгрести последствия пожара в типографии, как поступило сообщение от информаторов о том, что неизвестные готовят взрыв на телеграфе. Там, куда сейчас стекались данные по голосованию. Ударить именно туда было бы особенно символично. Мы решили с Лехой проверить — все сами, взяв в помощь лишь тройку парней.

Октябрьской ночью в Питере было не комфортно. Моросил мелкий дождь, а фонари едва пробивали сквозь туман. Мы с Семеновым сидели в фургоне напротив двора телеграфного узла, а Леха с пятеркой бойцов прикрывал со стороны переулка.

Около полуночи из тьмы вывернула телега. На вид она была вполне обычная, груженая какими-то бочками. Но когда парочка «грузчиков» начала возиться у ворот, я понял: что в них совсем не вода.

Мы выскочили почти одновременно. Огонь из ПР-92 с глушителями открыли сразу. Первый рухнул, не успев достать револьвер из-за пазухи. Второй рванул в переулок, но нарвался на Леху с парнями. Раздалось два приглушенных выстрела, и все стихло.

Вскрыли бочки — внутри смесь селитры и пороха с часовым механизмом, и непонятным кустарным детонатором.

— Вот тебе и «агитация за свободные выборы», — буркнул Семенов.

Через полчаса приехали жандармы, вызванные Лехой. Мы описали произошедшее на телеграфе и передали всю доступную информацию. Пусть дальше копают эту историю самостоятельно.

Утром Сталин, бледный от гнева, выслушал наш доклад в своем кабинете. На столе перед ним лежали вещественные доказательства: банки из-под зажигательной смеси, английские фунты и расшифрованные записи. Новой информации о инициаторах теракта возле телеграфа пока не поступало. Но вполне могло быть так, что это работали одни и те же люди.

— Дипломатический иммунитет… — медленно проговорил Иосиф Виссарионович, вставая из-за стола. — Значит, считают себя неуязвимыми?

— Пока формально мы ничего не можем предъявить посольским, — осторожно заметил Дзержинский.

— Найдем, что предъявить, — твердо сказал Сталин. — Усильте наблюдение за всеми иностранными дипломатами. И подготовьте список сотрудников посольств, замеченных в связях с преступными элементами. Своего рода «черный список» для будущих… мероприятий.

Он подошел к окну и долго смотрел на покрытую утренним туманом площадь.

Выборы наконец-то завершились. Теперь начался самый сложный этап — подсчет голосов. Мы понимали, что быстро результатов не дождемся. Страна огромная, связь далеко не везде хорошая — если уложимся в неделю-две, будет уже хорошо.

К счастью, после истории с типографией и московскими дымовыми шашками крупных провокаций больше не было. В Ярославле и Иванове какие-то активисты попытались устроить демонстрации против выборов, но местные дружинники быстро их разогнали.

Всего за время выборов зафиксировали двадцать