РБК-250 с АО1 — это несколько сотен килограммовых осколочных бомб. После раскрытия кассеты на всей площади этого опорника возникают мелкие вспышки, и он тонет в облаке пыли.

— Выводим влево…

Его фраза начинает тонуть в сигнале о пуске ракет. Кажется, нарвались.

— 206й вправо уходи! Пуск! Вижу пуск! — закричал кто-то в эфир, назвав мой позывной.

Куда идти? Принимаю решение уйти вправо и замечаю белый дымок за собой. Буянов идёт рядом.

— Держи курс, маневрирую! Асошки! — продолжает он мне кричать.

Из ущелья выскочили, значит, можно крутнуться. Буянов пошёл делать «бочку» вокруг меня, и это тоже не спасает.

— Снова пуск! Влево уходи! — снова голос комэски.

Уже не знаю, куда и крутиться. Вокруг только горы и ущелья. В ушах всё пищит, приборы не контролирую. Не вижу и своего ведущего.

— Серёжа справа! Асошки и манёвр крути! — продолжает кричать мне Буянов.

Ухожу с набором вверх, но ловушки предательски кончаются. Включаю форсаж, но в этот момент самолёт сильно тряхнуло. Ручка управления тяжело начала ходить, а педали практически перестал чувствовать. Сильный удар, словно в борт большим молотком прилетело.

— Прыгай! Прыгай! — кричал Гаврюк.