— Думаешь? Мне он тоже не нравится, но…

— Непременно, но не сейчас! — кивнул я. — Если он что и задумал, то пока мы не выберемся в более-менее безопасный район, он так и будет изображать из себя зайца. А там не заяц, там крыса!

— Хорошо. Выяснил, почему поезд встал?

— Да. Наши не смогли выбраться без шума. Дым видишь? Это наша Тойота горит, прямо посреди переезда.

— Вот сука! — резко выругался Паша. — И что, они… Там?

— Нет, ушли. Без сомнений, видимо это было единственное решение. Но куда?

Проблема в том, что точки сбора и эвакуации у нас не обговаривались — задание иного плана, да и это не Афганистан — здесь нам не позволят летать, где мы захотим. О проведении такой операции сирийское правительство ничего не знает. Их не оповещали, чтобы не спугнуть раньше времени.

— Не знаю. Ты назначил Димку старшим. Нужно думать, как Самарин… Здесь равнина, степь. Город остался позади, туда они возвращаться не будут.

— Будь я на месте Самарина, я бы сбросил хвост, залёг куда-нибудь, пока все не утрясется, а затем отправился бы искать новый транспорт. Карта у них есть.

— Ты прав. Так нас учили.

Несколько секунд было тихо.

— Короче, Шут… — громко заявил я, оглянувшись на Петра. — Сейчас идём к той группе строений. Быть может, там есть какой-нибудь транспорт и мы сможем его арендовать.

— Это как я арендовал одежду для этого? — он указал на санинструктора.

— Вроде того. Но хватит и одного человека, всем идти не обязательно. Я пойду.

— Не-а, Макс! Так не пойдёт! — рьяно возразил Корнеев. — Теперь моя очередь. Я пойду искать колеса, а вы ждите здесь. Может, заодно, узнаешь у него что-нибудь интересное… А?

Несколько секунд я размышлял.

Если Паша сказал, что сделает — он сделает. Но по-своему, не считаясь с методами и потерями. Не то чтобы меня это пугало, скорее просто настораживало. Шут — отчаянный сорвиголова со всеми вытекающими последствиями. Скажут угнать УАЗ, он пригонит электричку.

— Хорошо, иди. Но будь осторожен, ни во что зря не влезай!

— Гром, первый раз, что ли?

И прапорщик ушел. На восток, в сторону от железной дороги. Пока не скрылся из виду, пользовался рельефом местности и попадающимися по пути строениями…

— И что, будем сидеть и ждать? — хмыкнул Петр.

Я обратил внимание, что едва он услышал, что мы решили разделиться, сразу навострил уши — кто, где и с кем… Конечно, он мог бы попробовать сбежать ещё в поезде, пока я ходил к тепловозу и выяснял причину нашей остановки. Не сбежал — из-за страха. Там мы еще были ему нужны, как защита…

Я незаметно полностью разрядил свой ПБ-1С, вернул пустой магазин на место. А сам пистолет засунул сзади, за пояс рукоятью вверх, как раз так, чтобы его можно было легко и быстро вытащить и применить по назначению.

Выглядывая Шута, я намеренно повернулся к Петру спиной, приблизился. Все, что ему оставалось, это протянуть руку и выхватить его…

Вообще, большинство людей — предсказуемы. Достаточно наблюдательности и терпения — все встанет на свои места. Я заранее почувствовал, что Петр что-то задумал. Он и без того хитрил, слишком много говорил не по делу, показывал эмоции не характерные для его возраста. Местами он притворялся, где-то переигрывал, где-то наоборот вел себя приторможенно и глупо. Изменилось его поведение, мимика. Взгляд. Иногда он задавал наивные, даже глупые вопросы:

— А что вы другого оружия не брали?

— Нам и пистолета одного хватит.

Некоторое время было тихо. Я продолжал сидеть к нему спиной, ожидая реакции.

И все-таки он не сдержался — как бы случайно приблизился ко мне и резко выхватил ствол из-за пояса. Навел на меня.

Я замер. Медленно оглянулся.

— Ха! Что Громов, не ожидал такого, да? — самодовольно ухмыльнулся тот. — Думал, я с вами потащусь обратно в Дамаск? Хрен вам! У меня иные планы… Спасибо, что вытащили меня из города, теперь вы мне не нужны… Американцы бы не поняли. Кстати, эти ребята, что были в поезде, это израильская разведка! Ты что не знал, что ЦРУ тесно с ними сотрудничает уже не первый год?

— Ну ты и мышь! — горько усмехнувшись, произнес я глядя ему в глаза. — Слушай… Пока не наломал дров, остановись!

— Ай, ну хватит! — теперь выражение его лица кардинально изменилось. Да и взгляд тоже — теперь не было там никакого страха, не было сомнений и неуверенности. — Я тебя обманул, понял? Медицина это так, увлечение. Думаешь, меня Калугин сюда просто так послал? Нет, не просто так. Я у него на особом счету. И я вовсе не сержант. Я вообще к армии не имею никакого отношения. У меня свои таланты.

Пистолет он навёл точно на меня, чтобы воспользоваться им при любом возможном сопротивлении с моей стороны. И он считал, что ситуация полностью под его контролем. Ну-ну.

— Ты понимаешь, что делаешь?

— Конечно! — кивнул тот. — Генерал весьма удивится, узнав что ты его предал. Тебе же честь оказали, звание лейтенанта досрочно дали, звезду героя СССР в придачу. Подобного, за такой короткий срок ещё никто не добивался. Он для тебя все сделал. А ты чем ответил?

— А я не продаюсь! — мрачно ответил я, глядя на глушитель своего пистолета. — Тем более за мешок сухарей, погоны и блестящие цацки! Ты свою страну предал! Ты и генерал твой!

Петр рассмеялся.

— И что? Может и так, но где доказательства? Их просто нет. А меня отблагодарят. Но ты уже об этом ничего не узнаешь… Хм, а знаешь, что я с тобой сделаю?

— Отпустишь?

— Нет! — ухмыльнулся тот, даже язык высунул. — Ликвидирую из твоего же пистолета! Извини, ничего личного…

Он выжал спусковой крючок, однако выстрела не последовало — только сухой металлический щелчок, свидетельствующий о том, что нет патронов.

Нужно было видеть его лицо.

Оно выражало крайнее изумление — да-а, не ожидал он такого исхода событий. Вроде и коварный, и возраст уже не зрелый, а вместе с тем наивный как ребенок.

— Что за… — он попробовал снова. И снова. Опять не вышло.

— Облом!

Я резко рванул