Превращала, потому что как раз в то время именно Китай производил больше девяноста процентов полиакрилата калия в мире, и больше шестидесяти процентов этого своего производства на себя и тратил — как раз на «засевание пустынь». Не было бы этого «волшебного порошка» — и не выросло бы в пустынях вообще ничего, а с ним вон как оно все пошло-то! И я об этом Вальке и рассказал (правда, под видом «личного озарения», на источник информации я, понятное дело, сослаться не мог) — и она решила «мое озарение» проверить в эксперименте. А что, расходы небольшие, результат всяко нужно было ждать годами: я двоюродной высказал и «свое мнение» о том, что акрилат поможет в первые годы не загнуться высаженной там «листопадной древесно-кустарниковой рассаде», которая сформирует «листопадную почву» с высоким содержанием той самой целлюлозы, которая начнет воду удерживать уже после того, как химикат разложится. А так как целлюлоза воду удерживает не так прочно, то уже эта «целлюлозная вода» потихоньку и обессоливанию почв в этих пустынях поспособствует. И не пройдет лет так, скажем, двадцати, как превратится эта пустыня буквально… нет, все же не в райский сад, но во вполне приличное и годное для жизни людей место.

Вот только расходы на эксперимент оказались внезапно большими, чем планировалось: распахать сотню гектаров пустыни оказалось несложно и это обошлось без излишних трат — но местных пастухов-калмыков поле, внезапно покрывшееся густой зеленой травой, очень заинтересовало — настолько заинтересовало, что пришлось поле обнести забором из колючей проволоки в пару рядов и возле него поставить еще и взвод вооруженной охраны. Первое время для солдатиков даже не пришлось мясо завозить для прокорма: местные проволоку резали и пытались коровок своих на зеленую травку все же выпустить. И только после того, как они выяснили, что «стой, стрелять буду!» солдаты относят только к человекам, а коровок сразу на поражение стреляют (и мясо себе забирают, несмотря на уговоры, угрозы и даже проклятия), то накал страстей немного снизился. А я двоюродную за то, что она все это (включая вооруженную охрану) организовать смогла, орденом имени меня наградил, да и не одну ее. Однако сотня гектаров «плодородных полей» в пустыне пока что показательным примером стать не могла…

Зато очень хорошим примером (правда, резко отрицательным) стала попытка «засеять» калмыцкую степь камышовыми пеллетами: оказалось, что это ни малейшего эффекта на водозадержание не оказывает. Среди институтских биологов по этому поводу разгорелись жесткие споры: одни утверждали, что это «год неудачный выдался», другие — что «целлюлоза сама по себе в таком климате пользы принести не может», но у института на продолжение экспериментов в нынешнем году просто денег не осталось (все, что было в загашнике, пришлось потратить на охрану «полиактрилатных» полей). Валька потребовала у меня «провести расчеты, чтобы выяснить, кто из спорящих прав» — но у меня тоже на это средств не было. И не денежных, а просто человеческих ресурсов: все программисты были полностью заняты на других проектах.

Впрочем, и с деньгами было, мягко говоря, очень напряженно: я все свои «подкожные запасы» направил «в область культуры», а более конкретно — на кинематограф. Правда, Маринка тоже произнесла сакраментальную фразу — но все же согласилась с моим предложением «собрать собрание», и я на нем ее инженерам изложил свое видение перспектив развития советского кинематографа. Перспективы народ вдохновили и Маринке ничего не оставалось делать, как подписать «договор о разработке необходимой для кинематографа техники». А техника была в принципе не очень-то и простой, хотя…

За основу была взята ракета, которую изобразил Генрих Вальк на иллюстрациях к «Незнайке на Луне». Точнее, за основу была взята уже списанная ракета «Р-2» (таких на складах три штуки завалялись), и эту ракету уже на заводе в Шахунье «слегка доработали». И там же, в Шахунье, инженеры уже сугубо авиационные, изготовили для этой ракеты нужные для фильма ускорители.

Вообще-то Генрих Оскарович в качестве «прототипа» своей иллюстрации взял, мне кажется, геофизическую советскую ракету В-2, просто вместо «боковых приборных блоков» нарисовал модули с двигателями. И я тоже «попросил» там двигатели поставить, правда уже простые, турбореактивные, производства Маринкиного завода. А так как такой двигатель — штука все же довольно дорогая, они должны были ставиться в маленький самолетик со складными крыльями и после отстыковки от центрального блока крылышки распускать и «по-самолетному» возвращаться на землю и автоматически садиться на аэродром.

Ну, фильм-то фантастический намечался, автоматическую посадку было запланировано зрителям показать с помощью комбинированных съемок, а «распускание крылышек» все же я хотел вживую снимать, так что людям пришлось действительно поработать. И авиаторам, и инженерам-аппаратчикам в моем институте: всю автоматику для этих «ускорителей» в Пьянском Перевозе и делали. И даже очень неплохо сделали: испытания «самолетика» начались уже в конце июня. То есть его запускали с небольшой катапульты с помощью двух обычных пороховых ракет от «Катюши», затем самолетик крылышки красиво расправлял, делал нужный для удобства съемок маневр — и выпускал парашют, который в кино попасть был не должен. И пока парни этот самолетик испытывали, главный оператор фильма (некто Герман Осипов, которого мне прислал после ознакомления с моей затеей лично товарищ Судоплатов) отснял все необходимые для демонстрации этой части «космических запусков» кадры.

А с ракетами все было еще интереснее: дорабатывать (а по факту — вообще чуть ли не целиком заново делать) их принялись сразу три «ракетных» КБ. От исходной ракеты остался только хвост с двигателем, в этот хвостовой отсек поставили новые (маленькие) баки, так как ракете выше десяти километров вверх летать было противопоказано — и этой работой занялись в Подлипках. В КБ Янгеля изготовили новый носовой отсек с отделяемой частью, которая должна была изображать космический корабль с обтекателем и собственно макет корабля, который из-под обтекателя в нужный момент должен был вывалиться. И в КБ Макеева изготовили совершенно пороховую ракету системы аварийного спасения — такую же, какой уже комплектовались штатные корабли, только «маленькую».

Ну, еще специалисты по декорациям с Горьковской киностудии в калмыцких степях построили макет стартового комплекса (деревянный, но очень похожий на металлический) и на нем поставили макет космической ракеты «в натуральную величину». Михаил Кузьмич, интереса ради приехавший посмотреть на эту декорацию, от общей тенденции не отклонился и тоже произнес сакраментальную фразу: у нас и «рабочая ракета» получилась высотой за двадцать метров, а макет