Допив свой чай, Сергей ушёл, пообещав вернуться попозже. Ближе к вечернему сеансу.

— Ты чего бурчишь-то? — наехал я на брата, стоило только закрыться входной двери.

— Да хрен его знает, Сань. Что-то мне начинает не навиться сложившаяся ситуация.

— И в каком месте она тебе не нравится.

— Мне кажется, что Авдеев затеял какую-то свою игру. И наше место в этой игре не на главных ролях. Кк бы мы снова не стали расходным материалом в большой игре больших дядей.

— А ты хочешь сыграть свою партию? Претендуешь на место Генсека?

— Да ну тебя. В жопу и Генсека, и всю эту индустриализацию! Я вдруг подумал… Я ведь никогда толком и не жил вовсе. Либо выживал, либо воевал.

— А мне кажется, что сейчас тебя просто разрывает изнутри из-за того, что нет рядом любимой Маринки… Как в той песне: «Играй мой гормон!»

— А в морду? — спросил Лёха.

Впрочем, это был риторический вопрос. Сколько себя помню, никогда у нас с Лёшкой не возникало случаев подраться. Да и не ссорились мы с ним никогда. Спорили… Да. Было дело. А вот ссориться, поводов не было.

— А что? — ответил я. — Давай подерёмся. Это раньше ты был меня на полголовы выше. А теперь мы на равных. Двое из ларца, одинаковы с лица.

— Вот ещё не хватало, драться с тобой. Самое глупое занятие в мире. Но Маринки реально не хватает…

— Кстати, Лёх… А чего ты там нашёл такого-эдакого, прямо перед приходом Карпина? Золото и бриллианты?

— Не… Только золото. — спокойно и равнодушно ответил брат, словно находка золота для него являлось вполне обычным обыденным делом.

— И много? — с иронией спросил я.

— Не поверишь… До хрена и больше.

— Ага…. — недоверчиво буркнул я. — Ну давай, показывай своё золото!

* * *

А золота и в самом деле оказалось до хрена и больше. Первым делом Лёха продемонстрировал мне три золотые монеты. Я уж было хмыкнул, типа: «И это всё?», но когда он показал, откуда он их вынул, я понял, что зря я ёрничал и сомневался…

Посреди комнаты стоял круглый деревянный стол. Помню, были такие. Там две половинки круга раздвигаются, а из ниша, снизу, появлялась раскладная доска, что превращала стол в овальный. Теперь я понял, чем Лёшка занимался, пока я встречал Карпина в дверях. Он убирал эту «раскладушку» обратно в стол. А теперь, он лично мне предложил достать её оттуда.

— Ого! — не сдержал я удивления, сразу прикинув что весит эта деревяшка явно больше, чем может весить обычная деталь мебели.

— То-то и оно. — подтвердил моё открытие брат. — А теперь смотри!

Он поддел столовым ножом с торца одной из половин тонкую полоску фанеры… Из тонкой щели, появившейся в этой сборной конструкции, посыпались жёлтые кругляшки…

— Ох, и ни фига ж себе. Только и смог сказать я.

— И это ещё не всё. — добавил брат, вытряхивая на пол последнюю монетку. — Вторую половинку я ещё не вскрывал.

Короче… Минут через пятнадцать, м ы уже занимались унылым и неблагодарным делом. Считали золотые монеты. Поначалу пытались раскладывать их в зависимости от изображения на золотых кругляшках. Отдельно Николай Второй, отдельно Александр Третий, а в стороне от них «Сеятели». Но потом решили всё же делать стопочки по номиналу. Ты были и пятёрки, и червонцы, и даже никогда не виденные мною ранее монеты в пятнадцать и в семь с половиной золотых рублей.

— Сколько тут? — я всё никак не мог сосчитать столбики с монетами.

— Штук четыреста, как минимум. Или даже чуть больше.

— Очешуеть и не встать…

Я заметил, как в глазах Лёшки даже мелькнули на долю мгновения алчные огоньки. И он тут же спросил меня:

— Что будем делать с ними?

— Ну, как что… — я сделал вид, что задумался, хотя ответ у меня уже был готов. — Авдееву сдадим, с пояснением, где и откуда их взяли.

Лёха так на меня посмотрел, как будто я прямо сейчас собираюсь отнять у него любимую игрушку. Ну, прямо детский сад, штаны на лямках…

— А ты чего хотел? Зарыть, как Буратино, все эти золотые монетки на поле чудес в стране дураков, чтобы потом на этом месте выросло денежное дерево?

— Да пошёл ты! — огрызнулся брат.

— Зря ты так. Хотя бы иногда думай головой!

— А я чем думаю?

— Не знаю даже. Когда Маринка рядом, наверняка у тебя только нижняя голова работает.

— А вот сейчас обидно было.

— Да ладно. Расслабься! А по поводу монеток… Вот посуди сам! Даже если мы умудримся продать какое-то количество монет и не попасться при этом, то что нам это даст? Практически ничего, кроме геморроя, в случае если попадёмся на продаже драгметаллов. А вот если мы всё это сдадим полковнику, то в будущем сможем выторговать нам кое-каких плюшек.

— Каких на фиг плюшек?

— Ну, вот смотри… Тебе же не особо нравится то шмотьё, что нам выдали?

— А тебе, надо думать, нравится?

— Так вот. Я всё равно добьюсь разрешения наведаться в тот подпольный цех. Тем более, что про тайничок с рублями и баксами мы уже Авдееву поведали. В этот раз особо много там набирать не будем. Поскольку снова заниматься шитьём не планирую. По крайней мере долго не буду этим заморачиваться. Зато нас с тобой приодену как надо.

— А Маринке сошьёшь что-нибудь? — тут же поинтересовался Лёха.

— Сошью, конечно. Не переживай! Ты дальше слушай.

— Да слушаю я, слушаю…

— Из тех денег ты немного зажилишь для нас… Тем более, что пока никто толком и не знает сколько там всего было… Ну а с баксами и золотом пусть Авдеев разбирается сам.

— Ты прав, чёрт побери. Ты всегда дьявольски прав, Сашка.

— Я заметил, что тебя что-то беспокоит.

— Правда? Это так заметно?

— А то я тебя не знаю. Так чего ты дёргаешься? Карпину хамил зачем-то, да и Авдееву неправильные вопросы задавал… Что с тобой?

— Хрен его знает, Санёк. Меня что-то тревожит. Причём ни с того, ни с сего…