— С нашей стороны потеряны две машины, третья требует срочного ремонта; из летчиков в первом боестолкновении выжил только лейтенант Рябцев. Также два немецких самолета были подбиты зенитным огнем; в свою очередь при штурмовке врагом колонны, в которой следовали кавалеристы 5-й кавбригады Шарабурко и танкисты 24-й лтбр, было сожжено более тридцати наших танков, ранено и убито полторы тысячи красноармейцев… Кроме того, установлен факт убийства немцами эвакуировавшегося с парашютом лётчика, покинувшего истребитель.

Сильно побледневший, даже посеревший с лица Иосиф Виссарионович отстраненно смотрел на карту — рядом с которой вел доклад начальник Генерального штаба. Вождь не пытался его перебить — но, услышав о потерях и факте военного преступления, он невольно смял в руке папиросу «Герцеговины Флор»… Между тем, Шапошников продолжил:

— Штурмовки врага велись крупными силами бомбардировщиков в сопровождении истребительного прикрытия — по три эскадрильи разом. А всего было три волны на каждом участке фронта — но наиболее результативной была именно первая, внезапная волна… В частности, при нанесении бомбоудара в полосе наступления Каменец-Подольской армейской группы, был ранен командующий 5-м кавалерийским корпусом, комдив Гонин Василий Матвеевич. Большие потери на марше к городу Стрыю понесли танкисты 25-го танкового корпуса — двадцать четыре танка выбывших полностью, еще семнадцать требуют заводского ремонта. Также на марше была атакована 29-я отдельная танковая бригада Семена Кривошеина… Но в силу удаленности бригады от занятого немцами Бреста, и встречи ударной немецкой группы с нашей авиаразведкой, бригаду удалось вовремя прикрыть с воздуха. Следует отметить, что в ходе завязавшегося воздушного боя был совершен уже второй таран — лейтенантом 35-го ИАП Степаном Митрофановичем Гудимовым. Летчик сбил один бомбер пулеметным огнем, в свою очередь был подбит при атаке вражеского истребителя — и уже горящую машину направил на второй немецкий бомбардировщик… Лейтенант при таране не выжил.

Отложив смятую папиросу и так и не раскуренную трубку, Иосиф Виссарионович переспросил неестественно спокойным голосом:

— Что во Львове, Борис Михайлович? И есть ли иные случаи боестолкновений с немцами на земле?

Шапошников отрывисто кивнул:

— Так точно, есть. На момент подхода к Стрыю 25-го танкового корпуса было установлено, что город занят немецкими частями — спешно готовящими его к обороне с востока. Командующий корпусом, полковник Иван Осипович Яркин принял решение атаковать с ходу, не дожидаясь, когда немцы успеют выстроить оборону. И, соответственно, не дожидаясь также пехотного сопровождения; пехота отстала на марше.

Поджав губы так, что те вытянулись тонкой линией и побелели, командарм продолжил:

— Танки передового отряда корпуса еще на подходе были встречены плотным огнем гаубичной артиллерии противника. А на дистанции в полкилометра — многочисленными германскими ПТО. На этой дистанции их 37-миллиметровое орудие способно взять броню танков БТ-7 в лобовой проекции, не говоря уже о «быстрых танках» ранних серий или Т-26… Тем не менее, и сами немцы не успели как следует окопаться и замаскировать свои батареи — вследствие чего большая часть их противотанковой артиллерии была выбита ответным огнем. Наши же танкисты сумели закрепилась на окраинах Стрыя — но наступать в город одними танками, без пехотного прикрытия, Яркин не рискнул.

— Потери?

Командарм первого ранга на мгновение запнулся.

— Большие потери, товарищ Сталин. Некоторые повреждения удалось восстановить своими силами — но в целом «бэтэшек» пожгли не меньше, чем во время вражеского авианалета.

Секретарь ЦК ВКП(б) не стал уточнять точное число сгоревших танков, или почему отстала первая моторизованная стрелково-пулеметная бригада, приданная корпусу. Устало потерев глаза, он не сколько приказал, сколько попросил:

— Продолжайте, Борис Михайлович. Что там во Львове?

Начальник Генерального штаба энергично кивнул, сместив указку на карте:

— Сегодня господствующая надо Львовом высота 374 «Кортумова гора» была атакована значительными силами 2-й танковой дивизии вермахта. Предварительно позиции бригады подверглись авиаудару противника, далее последовала мощная артподготовка немцев — в значительной степени подорвавшая обороноспособность защитников высоты. Комбриг Фотченков выбыл по ранению еще во время авианалета — ведя ответный огонь по самолетам из трофейного пулемета.

Иосиф Виссарионович невольно — и как-то невесело усмехнулся:

— И много настрелял комбриг?

— Довольно результативно пострелял Фотченков, товарищ Сталин. Ему удалось вложить точную очередь в крыльевой бензобак бомбера — после чего последний был вынужден эвакуироваться. Со слов свидетелей, подбитый «юнкерс» резко пошел на снижение — а в стороне, куда он улетел, была зафиксирована вспышка взрыва.

Сталин ничего не сказал, лишь удивленно поднял брови — в то время как Шапошников продолжил доклад:

— В атаке со стороны немцев участвовало порядка ста танков и до полка пехоты. Уцелевшие советские экипажи под началом комбата Акименко подпустили врага поближе — и открыли огонь, как только немцы подобрались к минному полю. Враг был вынужден совершить широкий фланговый охват высоты, подставив борта нашим танкистам. И на этом этапе экипажи «бэтэшек», чьи машины были замаскированы в капонирах, уничтожили двадцать один германский «панцер». Еще два накрылись на минах.

— Сколько было исправных советских танков?

— Восемь машин, товарищ Сталин.

Присутствующие в кабинете вождя переглянулись с некоторым удивлением и даже радостью, послышались негромкие возгласы — но командарм тотчас добавил ложку дегтя:

— Однако следует отметить, что большинство немецких панцеров — это или пулеметные танкетки, или машины с легкими автоматическими пушками. Последние реально эффективны против БТ-7 лишь на пистолетной дистанции, а против Т-26 — примерно за полкилометра. Пушечные же германские танки сожгли все наши машины; при этом в бою было зафиксировано попадание бронебойной болванки «сорокапятки» в лобовую проекцию одного из панцеров на дистанции в семьсот метров. Но добиться пробития не удалось! Следует отметить, что штатно «сорокапятка» пробивает тридцать пять миллиметров брони на дистанции в километр… Следовательно, у немцев, при общем обилии легких машин, также появились и танки с полноценной противоснарядной броней — по предварительным оценкам специалистов, достигающей пяти сантиметров.

Шапошникову, однако, коротко возразил нарком НКВД Лаврентий Павлович Берия:

— У немцев нет серийных танков с броней, чья толщина превышает тридцать миллиметров. Однако фиксируются случаи кустарного усиления лобовой проекции танков Т-4 дополнительным броневым листом.

Непродолжительную паузу, возникшую после замечания наркома, прервал хозяин кабинет:

— Продолжайте, Борис Михайлович.

Шапошников, прочистив горло, ответил необычно громко — словно на строевом смотре:

— Слушаюсь, товарищ Сталин! Итак, в первой фазе боя немцам удалось подавить все наши огневые точки на высоте — при потере четвертой части своих боевых машин. Выполнив фланговый обход слева, вражеские танки ворвались на высоту; в ходе боя последующего боя погибло