Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 61

— Удачи тебе!

Я поспешил в сторону Петропавловской крепости, надеясь, что генерал по обыкновению, засиделся у себя в кабинете до вечера.

Глава 27

Андрей Иванович оказался верен своим привычкам. За окнами было темно, зажглись немногочисленные фонари, а он все еще сидел в кабинете и работал. Возле него, почтительно склонившись, стоял секретарь, время от времени, подсовывая очередную бумагу.

— Андрей Иванович, разрешите войти?

— В чем дело, фон Гофен? Я отпустил тебя до утра, — удивленно произнес генерал, бросая в корзину для бумаг смятое письмо.

— Такие дела, Андрей Иванович, — сказал я и положил на столешницу горстку пятаков. — Уж извините за беспокойство.

— Зачем ты мне их принес? Что я медяков не видел? — рассердился генерал.

— Видели, как не видеть, причем буквально на днях. Поэтому и принес к вам лично, других в известность не ставил. Вы рассмотрите монеты получше, особенно дату чеканки. Все сразу станет ясно.

Ушаков придвинул стопку к себе, вперил в нее взгляд. Лицо его постепенно наливалось кровью, дыхание участилось, ноздри раздувались, словно у ищейки, почуявшей след. Он спровадил секретаря и уставился на меня как чекист на врага народа.

— Откуда они у тебя? — хмуро спросил Ушаков. — Неужели присвоил в доме Сердецких? Я был о тебе лучшего мнения, барон.

— Никак нет, — с обидой произнес я. — Я ни копейки не вынес из дома Сердецких. Зря вы обо мне, так говорите, Андрей Иванович.

— Тогда где ты раздобыл эту дрянь? — рявкнул побагровевший Ушаков.

— Ростовщик Пандульфи вместо сдачи выдал.

— Пандульфи… Не знаю такого. Рассказывай все от начала до конца.

Я, пока добирался, успел составить в голове примерный план доклада, поэтому бегло изложил события, начиная с заложенной шпаги, и, заканчивая недавними событиями.

— … и только на улице понял, что в руках у меня фальшивые монеты.

— И ты никому об этом не стал говорить?

— Признаюсь, были мысли арестовать Пандульфи, но потом я решил, что вернее будет рассказать вам, что и как.

Ушаков задумался.

Я стоял напротив, стараясь не мешать ему. Наконец, генерал очнулся:

— Молодец, что ушел тихо, — одобрительно произнес он. — Рыбку не спугнул. Говоришь, Пандульфи звал тебя, обещал познакомить с полезными людьми.

— Так точно.

— И приглашение это ты пока не принял.

— Не понравилось мне оно, Андрей Иванович. Фальшивое, как эти пятаки, — я кивнул в сторону медяков, разложенных на столе.

— И я чую, что неспроста тебя ростовщик заманивает. Чего-то он от тебя хочет, и мне, грешному, любопытно узнать чего именно.

— Может, я к нему снова приду за деньгами. Мало ли какая нужда у меня образоваться могла, — предложил я.

Ушаков покачал головой.

— Нет, на тебя у меня другие виды. Ты все же ступай к себе, отоспись и приходи завтра прямо сюда. Утра вечера мудренее. Я тут покумекаю малость и определю, как мы поступим.

Я давно заметил, что Ушаков любит принимать решения после долгого и тщательного обдумывания. Наверное, эта привычка позволила ему так долго сохранять за собой кресло.

Дома меня ждал встревоженный Карл. Ему рассказали, что Ушаков забрал меня с собой, и кузен изнемогал от дурных предчувствий. Слишком памятным оказалось пребывание в казематах. Слишком…

— Все в порядке, Карл. Не стоит волноваться: Андрей Иванович не собирается отправлять меня в колодничью палату, — бравурным тоном произнес я на пороге.

— Ушаков очень хитрый и опасный человек. У него глаза как у лисы, никогда не знаешь, что прячется за их выражением. Зачем ты связался с ним, Дитрих?

— Можно подумать меня кто-то спрашивал, — усмехнулся я. — Давай лучше на стол мечи, что у нас в печи.

Карл, хоть и сносно овладевший русским языком, до сих пор не понимал многих идиом и потому застыл с растерянным удивлением.

— На стол накрывай, — хмыкнул я. — В смысле жрать хочу, больше чем… Э… не буду смущать твой юный возраст.

Карл все сильнее и сильнее проявлявший задатки Казановы лукаво подмигнул и, вооружившись ухватом, извлек из печи горшок, приподнял крышку. Пахло изумительно. Что может быть лучше каши с мясом, приготовленной в печке!

— Дарья сегодня превзошла саму себя, — одобрительно произнес я, доставая ложку.

— Это не Дарья готовила, — скромно потупил глазки Карл.

— Да? — изумленно протянул я. — И кто же новая Марья-кудесница?

— Как ты догадался? — округлил глаза Карл. — Ее действительно зовут Маша. Она прислуга из соседнего дома. Служит у медика из Англии, если не ошибаюсь, его зовут Джоном Куком[18].

— Что это за птица?

— Птица? О, майн гот, ты опять пользуешься непонятными русскими словечками! Неужели нельзя хотя бы в разговоре между нами пользоваться языком наших отцов?

— Если хочешь в совершенстве изучить русский, привыкай, что мы даже наедине будем общаться только на этом языке. Так что это за доктор?

Спрашивал я отнюдь не из праздного любопытства. Как и у любого нормального человека у меня имелся и собственный шкурный интерес. Кирилл Романович предупреждал, что здесь я подвержен тем же болезням, что и любой житель этих мест. Прививки, сделанные в детстве, остались там… в будущем, в другом теле. Чума, оспа, любой бич восемнадцатого века несет мне смерть. И хотя ничего серьезного я после выхода из Петропавловской крепости не подхватил, о здоровье стоит позаботиться.

Здешняя медицина больших высот пока не достигла, люди предпочитали обращаться к приезжим светилам из-за рубежа или к знахарям, хотя последнее не поощрялось. Оставалось надеяться, что новоприбывший Джон Кук является специалистом своего дела. Мне стоило показаться ему, ибо виска на дыбе давала о себе знать.

Карл начал рассказывать о соседе:

— Он очень хороший доктор, хирург.

— А к нам его, каким ветром занесло?

— Попутным, кузен. Маша рассказала, что господин сей в прошлом году заболел сильной лихорадкой, и хотя, английские доктора справились с болезнью, но последствия остались. Порой у него бывают приступы. Ему посоветовали сменить климат, и вот он совсем недавно прибыл в Петербург, где, прожив в британской таверне Фрейзера, понял, что лучше снять на свои деньги дом. Теперь он наш сосед, временно служит при Медицинской канцелярии, посещает госпитали и там много оперирует.

— А на дому пациентов принимает?

— Ты вроде не производишь впечатления больного. Зачем он тебе, Дитрих?

— Да так… неприятные мелочи. Узнай у своей Маши, пожалуйста. Я б к нему на прием записался.

— Как скажешь, кузен. Тогда, — он почесал голову, — я сбегаю прямо сейчас. С Машей… поговорю.

— Сбегай, сбегай, — с ухмылкой закивал я. — Что, даже ужинать не станешь?

Куда там! Карл схватил гренадерку и умчался с такой скоростью, будто за ним гнались.

— Если ночью не приду, за меня не волнуйся, — на ходу прокричал он.

«Вот она молодость», — вздохнул я, запуская ложку в горшок с кашей.

Ладно, мне больше достанется. С утра голодный хожу.

Ночь прошла тихо и спокойно. Мне снился родной город, улицы, запруженные машинами, толпы пешеходов, замерших на светофоре, витрины супермаркетов, эскалатор в самом крупном из них. Кажется, я соскучился по этому урбанистическому пейзажу.

— Вставай, Дитрих. Все на свете проспишь! — голос Карла вырвал меня из забытья.

— Встаю, — поспешно произнес я. — Я так понимаю, ты только сейчас заявился. Как Маша?

— О, Маша! — с благоговением произнес кузен. — Она прекрасна! Амур сразил меня наповал. Я готов быть ее рабом до конца моих дней.

— Значит, недели на две тебя хватит, — резюмировал я, поскольку знал привычки и манеры кузена. — Что насчет доктора?

— Он примет тебя сегодня, прямо с утра. Я договорился, — гордо сказал Карл. — Так что пошевеливайся, братец.

Ушаков время прихода не оговорил, значит, могу явиться к нему в любой момент с разумным плюс-минус лаптем.

Я поспешно собрался, тщательно побрился и, почистив мундир, пошагал к соседскому дому. Раньше он пустовал, но теперь в нем теплилась жизнь, это чувствовалось еще на подходе. За воротами залаяла собака, показался невыспавшийся сторож с колотушкой. Я назвался, сообщил, что иду к доктору.

Откуда-то прибежала миловидная женщина в строгом платье.

— Вы фон Гофен?

— Да, красавица, — на меня напала небольшая фривольность, очевидно, заразился от Карла.

Женщина с изяществом поклонилась и предложила следовать за ней.

— Доктор ждет вас, господин сержант.

Я оказался в покоях, которые были буквально залиты светом. Негромко тикали часы на камине. На большом ковре развалился рыжий кот. Он грелся в потоке солнечных лучей, проникавших сквозь раззанавешенное окно. Никаких неприятных запахов вроде хлорки или дезинфицирующих растворов. Как это не похоже на медицинские кабинеты из моего прошлого.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 61