Вышел на воздух. Ко мне тут же подошел один из ученых. Типичный «ботаник», в кинематографе такими обычно изображают сумасшедших гениев. В очках, растрепанный, лохматый. Русые волосы беспорядочно торчат вокруг блестящей лысины. Одет обычно: финская дубленка, несмотря на холод, расстегнута, под ней — обычная советская шерстяная олимпийка и треники, заправленные в черные австрийские полусапожки.

— Владимир Тимофеевич, позвольте представиться, — обратился ко мне ученый. — Красин Юрий Андреевич, проректор по науке Академии общественных наук при ЦК КПСС. Давно хотел поговорить с вами. Вы можете уделить мне время? Думаю, десяти минут хватит.

— Конечно, — кивнул я. — Если вы уже собрались.

— Я не стал собирать вещи, после праздников мы ведь все равно вернемся. Так что отбываю налегке, — он показал пустые руки, разведя их в стороны ладонями вверх. — Как говорил философ: «Omnia mea mecum porto», — надменно посмотрев на меня, он счел нужным пояснить:

— Это означает «Всё своё ношу с собой».

— Я немножко знаком с латынью и это общеизвестное выражение в переводе не нуждается, — ответил я без особого интереса. Вряд ли Красин сейчас удивит меня чем-то. Скорее всего, начнется обычный в ученой среде треп о судьбах народных. Страдающие о «печальной судьбе народа русского» не переводились во все времена, и семидесятые годы двадцатого столетия не были исключением.

— Мы здесь много работаем над улучшением системы, но… — Красин внимательно посмотрел мне в глаза и уточнил:

— Я могу быть откровенным?

— Вполне, — ответил ему.

— Систему менять нужно… Вы слышали о конвергенции?

— К чему вы клоните?

— Да как бы вам сказать… Мы проанализировали все «достижения» научно-общественной мысли Советского Союза за последние сорок лет и пришли к выводу, что мы зашли в тупик.

— Уточните, кто именно в тупике? — я усмехнулся. — Вы со своим анализом или научно-общественная мысль?

— Не смешно, — ученый «на минутку» обиделся. — Если честно, то мы зря проедаем народные деньги.

— Что же вам мешает самоустраниться? Поехать на БАМ, на стройки, на Целину? — саркастически поинтересовался я. — И там своими руками народные деньги зарабатывать, а не проедать их?

— Дело не в этом. Я могу говорить прямо?

— Вы уже спрашивали. Говорите.

Его, наконец, прорвало. Красин заговорил быстро, будто боялся не успеть все сказать, пока ему не заткнули рот.

Глава 17

— Вся наша система построена на страхе! — выпучив глаза, вещал Красин. — Мы всего боимся. Началось это с репрессий Сталина, с тоталитарной системы, которую он установил. И она до сих пор душит нас всех и мешает стране развиваться. Вот на двадцатом съезде Никита Сергеевич сказал слово правды, разоблачая тоталитарную систему. Именно тогда он указал нам путь, по которому нужно идти! У меня есть друг, умнейший человек — заместитель начальника вычислительного центра академии наук — Никита Моисеев. Так он так и говорит: «Мы, затаив дыхание, надеялись, что вот-вот нас призовут, как призывали молодежь в сорок первом». Начав критику сталинизма, Хрущев остановился слишком рано, не довел свои начинания до логического конца. Вся конструкция идеологической мифологии пошатнулась, но она существует и даже укрепляется. И разрушить эти мифы — наша первоочередная задача и наше единственное спасение. Уже сейчас полуправда о сталинизме не удовлетворяет мыслящих граждан. Демократические перемены в стране неизбежны. Но если сопротивляться процессу, продолжать скатываться в тоталитаризм, последствия окажутся куда страшнее. Возможно, даже кровавыми, не побоюсь этого слова…

— Прошу прощения, что перебиваю, — все-таки не выдержал я. — Вы сейчас меня агитируете? С чего это вы решили именно меня попытаться обратить в свою «веру»?

— Зачем так сразу — агитируете? — Красин нервно рассмеялся. — Это все равно, что агитировать дерево перейти на другое место. Вы же символ старой системы, один из ее столпов, опора власти. А если систему нужно ломать, то воззвать к вашей сознательности — очевидная мера.

— Ищете у колосса подгнившие подпорки? Ну тогда здесь вам точно ловить нечего. И вообще, как говорится, ломать — не строить. Вот только чем замените сломанное?

— Конвергенцией! Соединением лучших черт капиталистического строя с социалистическим! Не сочтите за провокацию, но свободный рынок капитализма — это ведь более естественное состояние экономики, чем социалистическое распределение ресурсов. Вы и сами это уже осознали, запустив реформирование экономики снизу…

— «Вы»? — хмыкнул я. — Противопоставляете себя «нам»? Не подскажете, где проходит граница и как отличать наших от ваших?

— Вот вы все со своими профессиональными штучками, а я ведь искренне говорю, доверительно…

— Я понял, что искренне. Прямо по грани ходите. Нет-нет, не бойтесь, мне действительно интересно послушать. Так что там по поводу «конвергенции»?

— Вот я и говорю… Если дать людям свободу, устранить тоталитарные препоны, вы удивитесь, насколько изобретательным и инициативным окажется наш народ! Не нужно пытаться все контролировать — и экономика сама себя вылечит! Придя к естественному состоянию, выровняет все существующие перекосы.

Слушая эти красивые слова, я вспоминал «свободную экономику» девяностых. Аферистов, олигархов, финансовые пирамиды, мутные частные банки и многое другое. Вот так действительно яркая иллюстрация бесконтрольного дикого рынка и «народной инициативы», за которые сейчас топит наивный идеалист Красин.

— Как-то у вас слишком просто все получается, — возразил я. — Где капитализм, а где народное счастье? Не думали, что это могут оказаться диаметрально противоположные понятия? По-моему, при капитализме речь идет не о народном счастье, а о личном: сколько ты заработал — столько тебе и счастья. А вот как ты заработал, каким способом — украл, обманул, разорил — это остается за кадром. В итоге возвращаемся к ситуации, когда жирующий капиталист выжимает последние соки с рабочего и стране снова требуется революция.

— Вы все упрощаете!

— Время вышло, — посмотрев на часы, остановил я увлекшегося «ученого». — Вон уже автобус едет. Всего доброго!

— Подождите! Я знаю, это вы способствовали тому, что талантливый молодой руководитель сослан из Москвы. Но именно в таких людях, как Горбачев, нуждается теперь общество! Молодых, демократичных, красноречивых. Только они смогут противостоять устаревшим порядкам, изменить путь государства, направить в нужную сторону.

— Так вот вы о ком заботитесь! — рассмеялся я. — А я уж подумал ненароком, вдруг действительно переживаете о счастье народном. Что, знаете лично Горбачева, друг ваш? Если соскучились, то может тоже хотите в командировку отправиться? Посидите с