но сутки или чуть больше, нас кидало по волнам так, что казалось еще немного и мы уйдем под воду. Но к счастью все обошлось. Вот только где именно мы сейчас находились, было совершенно непонятно. В комплект спасательных средств входил так называемый «Радиолокационный ответчик», который я прикопал еще на острове, переносная УКВ радиостанция, оставленная там же, по причинам того, что звать на помощь наших «друзей» означало примерно тоже самое, что просто самому залезть в петлю или утонуть. Даже если бы прилетели, скорее всего тут же отправили бы нас на дно, и на этом все бы завершилось. А вот простейшего секстанта, увы не имелось. Даже компас и тот пришлось снимать с нашего плота, ремонтировать его подручными средствами, и надеяться на то, что он показывает относительно правильное направление. Тот что был на вертолете, разнесло в клочья при его падении на скалы. Так, что поживиться там, было просто нечем. А совсем недавно, в то время, пока я валялся без памяти, а в океане бушевала буря, вдруг выяснилось, что супруга, случайно наступила на единственный более или менее рабочий прибор, который я с таким трудом привел в чувство, а после собрав осколки, и согнутую стрелку, решила, что восстановить это даже теоретически невозможно, и все это просто вышвырнула за борт.

Оставалось только ориентироваться по солнцу, когда оно выглядывало из-за туч, разыскивать в небе Полярную звезду, а скорее надеяться на бога и пресловутый авось, и мечтать, чтобы все это поскорее закончилось. Ясно было одно, даже без наличия паруса, только, счет Голфстрима и сильного ветра, за прошедшую декаду, нас должно было отнести километров на семьсот-восемьсот к севере, северо-востоку. Другими словами, об Американском континенте, можно смело забыть. Он остался где-то далеко позади. Если сейчас, попытаться свернуть на запад, в лучшем случае нас вынесет где-то в Гренландии, или северных областях будущей Канады. Боюсь кроме белый медведей, мы там никого не встретим. А так, учитывая направление теплых течений Атлантики, рано или поздно, нас должно притащить куда-то к Европе. Хотя, это может быть и Исландия, и Фарерские острова или же Британские владения. С другой стороны, учитывая, что большей частью мы двигались все-таки на восток, я скорее рассчитывал на Пиренейский полуостров, ну или очень надеялся на это.

Конечно там сейчас не все гладко, самый разгар средневековой инквизиции, хотя по уверениям подруги, та работает в основном против еврейского населения, желая искоренить иудейскую веру, ну и заодно ее носителей, все-таки местные иудеи, как правило люди зажиточные, следовательно у них есть, чем поживиться. На вопрос:

— Чем отличается испанец-католик от иудея?

Ева, ничуть не сомневаясь ответила:

— Верой, чем же еще?

— А как доказать, что я, например, настоящий испанец и католик, а не еврей, тем более, что фактически, я даже не испанец, а русский.

— Как, русский?

— А, вот так. Я родился в СССР, в Узбекистане, в Ташкенте. И моя первая фамилия, по отцу, звучала, как — Ильин.

— Ты же сказал — Сальва.

— Это фамилия моей бабушки по матери, да и девичья мамы. Вот она, можно сказать чистопородная испанка. Слышала о гражданской войне 1936 года.

— Разумеется, я же историк.

— Вот во время этой войны, она и эвакуировалась в СССР, вместе с беженцами и детьми, которых согласилось принять советское руководство. А после, просто некуда было возвращаться, да и отпускали обратно очень неохотно, тем более, что Франко, насколько я знаю правил Испанией до 1975 года. А когда я оказался за рубежом, то взял фамилию бабушки. Оказалось, что она происходит из выморочного дворянского рода. А до эвакуации относилась к роду, чуть ли не пэров испанского королевства. Американцы, которые оказывали мне помощь в получении вида на жительство, провели, какое-то там расследование, и выяснили, что бабуля, а, следовательно, и я могу претендовать на наследство, рода Сальва. И это легко доказывается. Правда мне это считай ничего не дало, а вот они вроде бы на этой волне, получили кое-какие преференции. Не знаю точно, но якобы представитель боковой ветви рода Сальва, к которой отошли все земли, некогда принадлежавшие моей семье, был против военной базы США, расположенной где-то на севере Испании. Вдобавок ко всему он заседал в правительстве, и мог поставить вето на этом вопросе. Но видимо пошел на уступки, узнав, что американцы обнаружили истинного наследника земель, и при необходимости могут защитить его, то есть мои, интересы, для вступления в наследство. В итоге, вышло, что база осталась на своем месте, а представитель рода сменил свое мнение о целесообразности нахождения американских вояк на севере Испании.

— Так вот, возвращаясь к вопросу, о сефардах или моранах, как их там правильно называли. Как я могу доказать свою принадлежность именно к испанцам?

— Ну, наверное, знанием обрядов, католической церкви, молитв и тому подобное.

— Дело в том, что кроме Символа Веры на русском языке, ничего не припоминается. Я никогда особенно не верил в бога, и поэтому не было желания учить все эти молитвы. Правда однажды пришлось прочесть библию на испанском языке, но покупал я ее чисто для практики. Просто ничего иного, кроме разве, что школьного учебника, в Ташкенте, найти было невозможно. В то время не приветствовалось знание иностранных языков.

— А школе зачем их учили?

— То, что учили в школе, трудно было назвать знаниями. Во всяком случае то, что касалось иностранных языков. Представь себе учителя, который и по-русски, говорит с местным акцентом, что уж говорить об английском или испанском. Мне повезло, что им свободно владела бабушка и мама, а то и для меня было бы верхом знаний определение: «Читаю со словарем».

— А, это как?

— Была такая формулировка в советских учреждениях, где нужно было в анкете указывать знание, иностранных языков. То есть человек знал латинские буквы, и мог в скажем в англо-русском или каком-то ином словаре, найти нужное слово, и перевести его.

— С этим разобрались, а кто мешает выучить все это сейчас?

— Чтобы выучить хотя бы пару молитв, нужен учебник или хотя бы человек их знающий, а где здесь в море найти такого?

— А, чем я тебя не устраиваю? Я из семьи католиков, и знаю все это с самого детства. А двоюродный брат отца, так и вообще принял рукоположение.

— Но ведь ты же…

Я осекся на полуслове. А ведь действительно, я интересовался этим в тот момент, когда у