Бомбардировка продолжалась часа четыре, пока к полудню паровозы не потянули составы обратно. Наша корабельная артиллерия пыталась достать их, и обстреливала железнодорожный путь, но стрельба велась вслепую, а потому чемоданы морского калибра падали далеко в стороне не в состоянии навредить японцам.

— Цезарий Иванович, если не ошибаюсь вон та вершина это Дагушань, — произнёс я.

— Вы не ошибаетесь. Но с неё невозможно корректировать огонь, так как железная дорога прикрыта высотами, перекрывающими обзор.

— Зато мы видим Дагушань и дорога у нас как на ладони, — заметил я.

— Вы это к чему? — глянул на меня Лоздовский.

— К тому, что мне не нравится насыщенность местности войсками противника. При таких раскладах уничтожить все осадные орудия не представляется возможным. А от частичного, толку немного. Да и героем посмертно мне становиться не хочется.

— И что вы предлагаете?

— Воспользоваться тем, что под осадные орудия выделили только три паровоза, и эти составы как выдвигаются на огневые позиции, так и возвращаются вместе. Отправим к железной дороге две группы по четыре бойца. Батареи растягиваются примерно на полторы версты. Подрываем заряды с двух сторон и замыкаем весь их главный артиллерийский кулак на сравнительно небольшом участке железной дороги. Вот здесь, — я указал на карте участок, который наметил как ловушку для самураев.

— И тогда японцы оказываются под прямым воздействием главного калибра наших броненосцев, огонь которых мы сумеем скорректировать, — закончил мою мысль Лоздовский.

— Именно. Группы подрывников следующей ночью выходят к месту эвакуации. Скажем вот к этому мысу, — указал я на карте точку, далеко в стороне от места нашей высадки. И закончил. — Группа же корректировщиков здесь на холме, по завершении задачи уходит на «Скате».

— А почему не воспользоваться беспроволочным телеграфом? Тогда группу корректировщиков не обнаружат.

— Японцы не дадут вести передачу, тут же забьют эфир. А вот со световым кодом ничего поделать не сумеют. От Дагушаня к кораблям вполне возможно протянуть полевой телефон. Мы одним ударом раскатаем сразу все осадные орудия.

— Толково. Если только наше командование на это согласится, — с сомнением подытожил Лоздовский.

— А чего не согласиться-то, ваш бродь. Как по мне, то с умом задумано. Мы здешние места как свои пять пальцев знаем, а уж близ чугунки так и вовсе на пузе исползали. Змейкой проскользнём так, что ни одна собака не учует, — вмешался пограничный унтер.

Я глянул на Лоздовского, но тот к замечанию Хватова отнёсся ровно. Сразу видно командира воюющего на передке и уж тем паче того, кто ходит во вражеский тыл. Панибратства не разводит, но и разумную инициативу не душит, прислушивается к мнению своих подчинённых. Одобряю такой подход.

Три железнодорожных состава встали в чистом поле, немного не доезжая до Тюйдатуна, чтобы не забивать пути. Так-то прежде там была просто небольшая станция с парой складских пакгаузов. Но сейчас деревня забита войсками, вокруг развернулся настоящий палаточный город, как я понимаю с артиллерийским парком, тыловыми складами и госпиталем.

Спасибо достаточно мощной морской оптике, позволяющей более или менее рассмотреть детали. Так-то до них семь вёрст и от мелькнувшей было мысли накрыть их миномётным огнём прямо с нашей высоты, я тут же отказался. Банально не добьём. А жаль. Три разбитых артиллерийских парка куда лучше двух. Ладно, не всё коту масленица. И коль скоро до третьей цели не дотянуться, то и тащить миномёт сюда незачем.

Так вот, батареи встали на стоянку не доезжая до станции и заметно, что они там базируются постоянно. Как показал осмотр с почтительного расстояния, мои выводы оказались верными. Какой-то шорох диверсанты конечно наведут, но вырваться из такой массы войск будет попросту нереально. Что до меня, то я не настолько адреналина зависим, чтобы бросаться голой задницей на меч.

Кораблям достать этот участок не получится, так как он находится в мёртвом пространстве горы Поворотной. Потому-то от Тюйдатуна и повели боковую ветку, что она всё время идёт под прикрытием высот. Их если и смогут достать, то такие же мортиры. К слову у нас они имеются, и толку от них на Золотой горе хрен, да маленько. Вот если бы как и самураи поставили их на железнодорожные платформы, тогда совсем другое дело.

В полночь мы подали условный сигнал фонарём. В ответ сверкнуло только раз. Мне этого оказалось достаточно, чтобы определиться с направлением и вывести лодку точно к «Скату». Далее трёхчасовой переход в надводном положении и мы вошли в гавань Артура. Для разнообразия нас никто за японцев не принял, и стрельбу по подвижной мишени не отрабатывал.

Когда подошли к Тигровому, по позднему времени все уже спали. Но я безошибочно определил, что по территории мастерских опять отработали морские пушки, наведя ещё больший хаос. Вот же с-суки! Я с вами ещё посчитаюсь.

Будить никого не стали. Оставили хозяйство на Харьковского, а сами с Налимовым отправились в гостиницу. Полагаю, что как минимум горячий душ и часа четыре сна в постели мы заслужили. А там, с утра на доклад, вносить правки в изначальный план и готовиться к очередному выходу.

Глава 17

Была кость в горле…

На этот раз на высоте нас чёртова дюжина, прибывшая на двух лодках. Я с Казарцевым для связи с Дагушанем и «Скатом», Родионов с неизменной кинокамерой, да десяток пограничников во главе с Лоздовским при четырёх ручных пулемётах Горского и одном миномёте. Дальность у трёхдюймового образца достаточно скромная, но я и не планировал с его помощью громить артиллерийские парки. Он нужен сугубо для самообороны, а в том, что нас попытаются раскатать сомнений никаких.

Ещё раньше высадились две группы по четыре человека, которым предстояло добраться до намеченных участков железной дороги. Первую возглавил знакомый мне Хватов, вторую повёл унтер с которым мне пересекаться не довелось. В роте Лоздовского, хватает как безвозвратных потерь, так и раненых, вот и восполнили из других подразделений.

Сам поручик остался при мне. Так-то порывался лично в диверсанты податься, но погранцы технично его оттёрли в сторонку. Мол, каждый должен заниматься своим делом и не гоже офицеру по тылам шляться, коли нужды в том нет.

Молодцы, что тут ещё сказать. Правильный подход. И вообще, офицера готового впитывать и воплощать новое, нужно оберегать и способствовать