Ну ладно. Армия есть армия. Срочник в плечах широкий. Да и тем более чемоданы эти катить можно, да всего лишь до лифта донести… И потом от лифта до квартиры.

Подхватил тогда Андрюшку на руки, а Галия уже с Русланом на руках была.

Солдат, захлопнув багажник «Волги», подхватил чемоданы и, наплевав на то, что у них есть колёсики, потащил за ручки, а потом попер буром по ступенькам подъезда наверх.

Что же они чемоданные колёсики‑то так берегут? – иронично подумал я. Ну ладно, тот самый возраст, когда мышцы качать надо…

Галия тут же за солдатом в подъезд рванула – дорогу показывать. Она у нас ответственная.

Я тоже было пристроился, но тут метрах в пятидесяти стоявшая от нас машина вдруг дважды фарами мигнула. Явно это неспроста.

– Кто там? – удивлённо спросила обернувшаяся Галия. – Неужели нас кто‑то заметил из знакомых? В начале третьего часа ночи?

Я после неожиданных встреч с капитаном Дьяковым на Кубе уже настороже был, так что тут же ей сказал:

– Ты иди солдату дверь отпирай квартиры, чтобы чемоданы занёс. А я пойду сейчас и разберусь.

– Точно, – сказала Галия и поспешила вслед за солдатом.

Почти уже подошёл к темневшей в ночи машине. Какого‑то она тёмного оттенка была в такой темноте, когда половина фонарей не горит, и не разобрать, какой у нее цвет. Вот марка понятная, «Москвич». Но не успел ещё дойти, как из неё мужчина вылез. И вот его я по силуэту тут же узнал.

– Олег Петрович! – удивлённо сказал я. – А вы тут какими судьбами?

Вот не зря я насторожился. Что‑то КГБ всякий страх потерял. Вместо того, чтобы позвонить мне мирно, вот эти вот неожиданные приезды, когда я рядом с семьёй нахожусь, что на Кубе, что теперь вот здесь, в Москве… Напрягает, если честно. Да и соседи те же самые – мало кто сейчас у окна стоит курит и смотрит на нас, пытаясь понять, что его хорошо знакомый сосед с неизвестным обсуждает, – подумал я.

– Привет, Павел, – ответил тот. – А это один из твоих наследников, я правильно понимаю?

– Да, это Андрей. Руслана жена в дом уже понесла.

– Ну, давай присядем в машину, разговор есть, – сказал он. – Короткий, не волнуйся.

– Ладно.

Залез в машину, конечно. Захлопнули двери, чтобы подслушать было нельзя жителям дома.

Андрей с интересом изучал салон машины. В самолёте он выспался так, что ему всё было интересно: и чужой дядя, и что это за новая машина с резким запахом табака?

– В общем, Паша, поздравляю с приездом. Ну а дальше ты, наверное, сам понимаешь, что ты там кашу такую на этой Кубе заварил, что нам с тобой пообщаться надо. И лучше с этим общением не тянуть.

– Сейчас, что ли, будем общаться? – неодобрительно спросил я.

– Нет, сейчас, конечно, не будем. Тем более я глупость сделал, плохо рассчитал время твоего прилета, очень долго тут уже сижу. Сам домой хочу так, что не поверишь. Просто давай, может быть, завтра вечерком в ресторане каком‑нибудь посидим, отметим заодно твой приезд. Ну и расскажешь там подробнее, что там и как у тебя на этой Кубе было, что весь МИД на ушах стоял в результате твоей поездки на отдых.

– Хорошо, давайте на семь вечера условимся. В «Праге», может быть, встретимся? Я там тортик ещё прикуплю, чтобы с семьёй отпраздновать возвращение.

– Хорошо, в «Праге» встретимся. Я там столик закажу по своим контактам. Назовёшь фамилию на входе, чтобы тебя к Суходолину провели, – согласился Румянцев. – Ну а пока беги, а то действительно жена будет вопросы задавать: «Куда ты пропал?». Скажи ей, что обознался просто кто‑то. А ребёнок расплакался, и ты с ним погулял минутку по двору, чтобы он успокоился.

– Ладно, хорошо, – согласился я.

«Как будто сам не мог бы придумать чего‑нибудь более правдоподобного», – подумал я, пожал ему руку и пошёл к подъезду.

«Да, блин, что‑то КГБ совсем распоясалось. Что это за неожиданные визиты, которые со мной никак не согласованы? – раздраженно думал я. Устал как собака с этого затяжного перелета с пересадкой, вот раздражение и искало себе выход. А тут такая возможность поворчать на КГБ идеальная, грех не использовать. – Чем их вообще телефон не устраивает? Быстро же с ним поговорили. Утром бы набрал, все по телефону бы точно также и решили».

Когда к подъезду подходил, уже солдат сверху спускался. Пожал ему руку, сказал спасибо. Попытался еще трёшку дать, но он тут же так испуганно от неё отпрыгнул, как будто у меня в руке гремучая змея была. «Небось, особые инструкции от своего начальства получил, которые чаевые ни в какой форме не включают», – подумал я. – «Ну ладно, что ж поделать, тоже понять можно».

Думал, когда шёл, что Галие отвечать. Конечно, не устраивала меня эта история про расплакавшегося Андрея. «Нет лучше способа привлечь внимание матери к какой‑то истории, чем дать повод вспоминать её. Рассказать, что ребёнок в результате встречи с незнакомцем расплакался? Это прекрасно, чтобы она про эту историю не забыла. Мне что‑то правдоподобное нужно, в отличие от этого…».

Правда, как вскоре выяснилось, сочиненная мной на ходу история не пригодилась. Галия уже и думать забыла про это мигание фарами от неизвестной машины, потому что вся уже была в новых впечатлениях от возвращения домой. Скинула мне на руки ещё и Руслана, и тут же наверх побежала отцу доложить, что приехала. Ещё когда летели в самолёте, сказала, что рассчитала: его смена вчера была, он точно дома.

То, что сейчас почти половина третьего, ее нисколько не смутило. Она от Загита, а я от мамы получили с ней одинаковые инструкции – тут же их оповестить, когда бы мы ни прилетели.

Я погладил Панду, изумленно таращившуюся на меня. Типа – мы уже и не ждали, а вы приперлись… Пожав плечами, взял обоих детей на руки, прихлопнул ногой внешнюю дверь, не став её закрывать, и, поднявшись этажом выше, аккуратно постучал локтем в дверь матери.

Раз пошла такая пьянка, то чем я хуже Галии? Она отца приведёт, а у меня тут мать с отчимом ещё ближе. И ясное дело, что если я сейчас их сам не разбужу, то Загит потом за ними все равно сбегает. Он мужик простой, всю жизнь сменами по суткам дежурит, для него любое время в результате вполне себе рабочее.

Ну и тем более завтра