Как и закорючки на ее доске, лаборатории Диджей напомнили мне о Воне Мейссе. Вместо рядов компьютеров там и сям были разбросаны планшеты Телекома, но в остальном все выглядело до жути знакомым.

Я рассказал свою историю двум ученым. Диджей слушала с едва сдерживаемым волнением. Улури — по большей части в поглощенном молчании. — Мне больно слышать, что доктор Мейсс… что его больше нет… — проговорила морская свинья. — У него был необычный для сухопутного ум, и он в одиночку совершил многое из того, что здесь потребовало усилий десятков.

— По крайней мере, мы знаем, что случилось с нашим Буравом, — сказала Диджей. — Если бы он отказал сам по себе, я бы до конца жизни не избавилась от упреков этой рыбьей морды.

— Будь я бледным, костлявым, иссохшим существом, я бы и сама оскорбляла красивых женщин, рассеянная ты моя, — заметила Улури.

— Почему бы вам не рассказать мне побольше об этой штуке, о Бураве, — встрял я. — Я понял, что это какая-то машина времени, но…

— Так и есть, — заявила Улури. — Паратронный локус, создающий проницаемый интерфейс между двумя смежными вероятностными континуумами. Потребление энергии рассчитыва…

— Стоп! — запротестовал я. — Еще одно слово, и вы меня потеряете. Попробуйте еще раз, короткими предложениями и без цифр. Помните, я госслужащий.

— Пожалуй, тебе лучше это сделать, Диджей. Что такое «госслужащий»?

— Расскажу тебе позже, дорогая, — долгая, унылая история. Мистер Беар… Уин, полагаю, вы могли бы представить Вероятностный Бурав [99] как своего рода машину времени…

— Боковую машину времени?

— Очень хорошо! Но лучше думать о нем как об окне, сквозь стену, разделяющую две вселенные…

ПАРАТРОНИКА НАЧИНАЛАСЬ как исследование энергетических феноменов, не связанных с электромагнитным спектром, — поначалу, во многом как ксенобиология до космических путешествий, — дисциплина без предмета изучения. Но когда десятилетия математических выкладок начали порождать практические выводы, она покинула пределы компьютеров и разумов дельфинов, чтобы стать экспериментальной наукой.

В 194 г. Г.С. «Паратроникс, Лтд.», пытаясь выйти за пределы ограниченной дальности ионных космических кораблей, наткнулась на Вероятностный Бурав. Заглядывая в микроскопическую дыру в ткани реальности, они ожидали увидеть глубокий космос с какой-то иной точки обзора, нежели их собственная солнечная система.

Вместо этого их первая фотография показала:

ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА

Переориентация на девяносто градусов дала:

«СЕРЕБРЯНЫЙ ГРИЛЬ» ОТЛИЧНАЯ ЕДА С 1935 ГОДА

Это была не Альфа Центавра. И не Конфедерация, которая уже два столетия не пользовалась христианским календарем. Фактически, во всей системе только гамильтонианцы презирали календарь, разработанный в честь Альберта Галлатина.

Исследования продвигались медленно. Бурить дыры в реальности дорого: огни в университете не то чтобы совсем тускнели, когда они включали Бурав; просто у контролеров было такое чувство. Даже у термоядерного синтеза были теоретические пределы, и Вероятностный Бурав к ним приближался.

В дыру отправились микрозонды: воздух, почва и несколько крошечных насекомых вернулись для анализа. Атмосфера на той стороне была грязной от углеводородов и других химикатов, вода — такой же грязной. Один из источников был быстро идентифицирован как примитивные машины с двигателем внутреннего сгорания. Но почему никто не тащил их владельцев в суд?

В 198 г. Г.С. «Паратроникс» раскошелился на новый реактор. Теперь можно было пробить относительно стабильную дыру и брать образцы покрупнее, но они рассказывали ту же удручающую историю: неизвестный, исключительно человеческий, англоговорящий народ, носящий одинаково унылую, трубчатую одежду, ездящий на ядовито примитивных транспортных средствах. Культура необъяснимо мрачная и обедневшая.

«Портативная» головка Бурава была создана в 201 г. Г.С. Теперь с палубы среднего размера ховер-грузовика ученые могли перемещать свою точку обзора, исследовать то, что находилось за пределами их лаборатории на «той стороне». Они начали довольно скромно с чего-то поблизости под названием «Газетный киоск Эла» — Конфеты, Газеты, Табак. То, что они там нашли, ошеломило их и заставило быть осторожными:

«МИРОВОЙ АЛЬМАНАХ И КНИГА ФАКТОВ» 1977

Однажды в полночь они положили на прилавок серебряный диск в пол-унции, просунули в расширившийся Бурав тщательно простерилизованные щипцы, вспоминая мудрость Бедняка Ричарда [100] до того, как он стал федералистом. Они узнали очень много, и ничего обнадеживающего: Революция; «Восстание из-за виски»; Война 1812 года?; Мексика; и, ужас ужасов, гражданская война — три четверти миллиона погибших. Финансовые кризисы чередовались с войнами, и, казалось, никто не замечал этой закономерности. Первая мировая война; Великая депрессия; Вторая мировая война и атомная бомба; Корея; Вьетнам. И над всем этим возвышалась большая политика: государство, становящееся все больше, все требовательнее с каждым годом, поглощающее жизни, состояния, уничтожающее святую честь, вопя в своем раздутом состоянии, требуя большего, способное на любой поступок — неважно, насколько коррумпированный и отвратительный, — раздувшееся, обезумевшее, шатающееся на пути к вымиранию.

И все же этот каталог ужасов допускал одну крошечную искру света и надежды: одиннадцать незначительных, но отчетливых упоминаний о группе, чьи ценности и цели могли бы порадовать любое порядочное существо в Северо-Американской Конфедерации — Пропертарианская Партия.

— ТЕПЕРЬ ВЫ ПОНИМАЕТЕ, джентльмены, как Вон Мейсс стал средоточием наших надежд и страхов. Я полагаю, редакторы газет Форт-Коллинза с нетерпением ждали, как он оживит их колонки мнений. Мы получали такие публикации тем же способом, каким извлекли альманах и другие документы, включая карты улиц, распространяемые вашим Залом Детишек-Торговцев.

— Это Младшая Торговая Палата, Улури, — рассмеялся я. — Но твой вариант мне нравится больше.

— Спасибо, мистер Беар. У нас не возникло особых проблем с обнаружением автора этих странно знакомых настроений. Номер его кабинета был доступен из справочника, который мы приобрели в книжном магазине кампуса. — Полиция, скорее всего, никогда и не слышала об этой мини-волне мелких краж, каждая из которых сопровождалась унцией или около того крайне незаконного, но мгновенно обращаемого серебра.

— Мы оказались в узком канале, — сказала морская свинья. — Нам необходимо было сотрудничество: энергопотребление упало бы в десять тысяч раз, если бы мы смогли установить резонансное поле на той стороне, что было необходимо для переноса более крупных образцов — и людей.

— Это как беспроводная связь, — добавила Диджей. — Вы можете посылать сообщения, просто излучая в пространство такую мощность, что пружины кроватей и осветительные приборы начнут…

— Я слышал. Но если бы у другого человека был радиоприемник, вам понадобилось