— А тебе? — обратилась она к Леньке. — Нравится? Нравится, сволочь?
— Нравится! — ответил тот.
И вновь залаял.
— Хочешь? Хочешь за грудь ухватить?
Аленка принялась пристукивать ногой и кружиться на месте.
— Хочу! — простонал Ленька.
Аленка истошно рассмеялась.
— Хочу! — повторил парень и попытался поймать девушку в объятия.
Но то ловко выскользнула и упорхнула, вновь рассмеявшись.
— Бестия! — довольно прошептал Костя, масляным взглядом наблюдая за девушкой.
— Давай! — крикнула Аленка. — Давай! Все сразу! Все сразу!
К чему именно она призывала никто толком не понял, потому что Никифор принялся танцевать еще тяжелей, Ленька вновь попытался схватить Аленку, а Костя вдруг издал протяжный стон.
— Давайте! Все сразу!
— Китаец, где навар? — по-звериному прорычал Костя, мутным взглядом оглядывая комнату.
Алик что-то промычал. Потом схватил голыми руками чайник, не обращая даже внимание на то, что тот горячий, принялся разливать по кружкам. Получилось так себе, почти половину вылил на стол.
— Китаец! — вновь повторил Костя.
— Тут! — ответил Алик. И принялся словно птичка повторять: — Тут! Тут! Тут-тут!
Костя подскочил к столу, схватил стакан и одним залпом выпил его. Крякнул в кулак, рванул в центр комнаты и принялся выплясывать возле Аленки. К ним тут же присоединился Ленька.
— Тут! — одобрительно кивнул Алик, отпивая из другого стакана.
И тоже ворвался в танцы.
Я смотрел на все это развернувшееся психоделическое представление оцепенев. Мне с трудом верилось, что я вижу это все на самом деле, хотя повидать пришлось всякого за прошлую жизнь. Но сегодня… Атмосфера, от гнетущей, превратилась вдруг в безумную, щедро сдобренную сюрреализмом. Казалось, что сейчас и вовсе начнется твориться какой-то невообразимый абсурд: Алик превратиться в птицу, Костя обернется огромным гнойным нарывом, а Никифор рассыплется на булыжники и щебенку.
Собравшиеся принялись выписывать круги вокруг Аленки. Потом и вовсе схватились за руки и начали водить безумный хоровод, крича, визжа, улюлюкая.
— Нужно уходить, — шепнул я Генке.
Тот даже не сразу понял, что я сказал. Парень вопросительно глянул на меня. По глазам было видно, что увиденное произвело на него неизгладимое впечатление.
Я схватил Генку руку, сдавил так, что тот сморщился от боли. Прошипел:
— Нужно уходить! Прямо сейчас.
Наконец, Генка понял. Закивал головой.
— Да, надо валить.
— Идти сможешь? — я кивнул на ногу парня.
— Смогу.
Мы осторожно поднялись, тут же прильнули к стенке, чтобы не попадаться на глаза беснующимся. И направились в сторону выхода.
— Рюкзаки! — шепнул Генка, остановившись на полпути.
Я согласился. Без них нельзя уходить. Пришлось подойти к столу и осторожно взять ношу.
Но мы зря переживали, на нас уже не обращали внимания. Шабаш, возникший тут, кипел и грохотал, обезумевшие от зелья хозяева прыгали до потолка, стукаясь об него головами, топали ногами, кряхтели, уже не в силах орать. Аленку принялись лапать, она не сопротивлялась. От плясок в комнате стало душно и сильно пахло потом.
Мы выскользнули на улицу и некоторое время жадно глотали свежий воздух. Ощущение было сравни с пробуждением — только что видели какой-то жуткий неправдивый сон, и проснулись.
— Безумие какое-то! — произнес Генка, с ужасом глядя на домик, в окне которого бесновались жуткие угловатые тени.
— Надо уходить, — ответил я.
Только вот куда? Мы не имели ни малейшего понятия — Алик привел нас сюда ночью, тропой, которую знал только сам.
— Кажется, туда, — произнес я, ориентируясь только на свою интуицию.
Генка спорить не стал.
Мы принялись идти почти вслепую, то и дело останавливаясь, чтобы понять — нет ли впереди ямы или обрыва? Но вскоре глаза привыкли к темноте, и мы смогли уже сносно ориентироваться. Минут через двадцать вышли на ту самую тропу, которой сюда нас привел Алик и это обрадовало. Сумасшедший дом скрылся за спиной в темноте.
Я пустил Генку вперед и вдруг заметил, что тот все же хромает.
— Ноге больно? — спросил я.
— Все нормально, — отмахнулся тот. И вдруг воскликнул:
— Ты видел это⁈ Нет, ну ты это видел⁈ Это же безумие какое-то!
Эмоции захлестнули парня и на какое-то время он даже позабыл о своей травме.
— Наркоманы, — ответил я.
— Они как коровы что ли? — искренне возмутился Генка, но я не понял его.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ну если они кипятком эту дрянь заваривают, как чай, то и нужно им этой травы как заварки — ну пакет, ну два. А у них там целых пять мешков! Из-под картошки.
— Ты про какие мешки? — насторожился я.
— Да мы когда в дом заходили, я обратил внимание, что в прихожей, в дальнем углу, у них стояли эти
