— Хватит, — произнёс я и не поверил своим ушам. Голос был хриплым с писклявыми нотками.

— «ЭТО ЧТО, Я ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ?» — пронеслась у меня мысль.

Проведя рукавом по лицу, увидел на нём кровь вперемешку с навозом.

— Ох, ты смотри, аки барин скривился. Вонь не нравится, — расхохотались мальчишки. — Привык в избе батьки своего отсиживаться, а тут пришлось настоящей жизни хлебнуть.

Тем временем я посмотрел на свои руки. Это были не мои руки. Тонкие, детские, с царапинами и ссадинами. Я пощупал лицо — и никакой щетины там не было. Одежда на мне… такая же холщовая рубаха, заплатки на коленях и… и… ТОЖЕ лапти?

— «У меня-то они откуда?» — задумался я.

— Что… что происходит? — спросил я.

— А он еще и спрашивает! — самый крупный и высокий снова ткнул меня ногой. — Да ничего не происходит. Просто показываем тебе, где твое место!

Я попытался встать, но старший толкнул меня ногой. И я упал на спину, больно ударившись затылком о твердую землю.

— Лежи пока, дурак. Вставать тебе никто не разрешал. — усмехнулся он. — И как только у такого воина, как твой отец, уродился такой слабак? Вот тебе мой совет, не пытайся вступить в дружину. А не то той же ночью проснёшься в отхожей яме. Понял?

Остальные заржали. Первый был рыжий с веснушками, а второй чернявый, как смоль. Вот он-то подошел ближе ко мне и плюнул под ноги.

— Это тебе, чтобы знал. Батька твой, хоть и десятник, но ты — дерьмо.

— «Десятник? Какой еще десятник?» — У меня в голове был туман. Я пытался понять, что происходит. Завод, обрушение, смерть… А потом это!

Только сейчас до меня начало доходить, что скорее всего… ТАМ Я УМЕР!

— «И это что… загробный мир? Но почему тогда здесь так грязно и воняет? И почему я в теле ребенка?»

— Эй, ты вообще слушаешь? — старший снова пнул меня. Но уже без запала, скорее для того, чтобы привлечь внимание. — Или божевольным стал?

Не дождавшись ответа, он потерял ко мне интерес.

— Ладно, идем, — махнул рукой крепыш остальным. — С этого дурака толку нет. Пусть лежит.

Они развернулись и пошли прочь, оглашая округу своим смехом.

Через несколько минут я попытался подняться. Уж очень хотелось понять, куда я попал. Мне явно нужна была медицинская помощь. Да и в полицию не мешало бы сообщить.

Спина сильно болела. Ноги подрагивали и, если бы не ветхий забор, о который я опёрся, вряд ли своими силами поднялся бы.

— «Где я?» — огляделся я.

Я был на улице, но это была не дорога. Скорее, полоса земли, усеянная лужами и ямами, где виднелись засохшие кучи, напоминающие о скоте, и в котором была замарана моя одежда. Дома вокруг казались утонувшими в земле, без фундамента, будто они просто осели под собственным весом. И вдали я увидел деревянную стену, в высоту не меньше пяти метров. Такие я видел только в кино, когда смотрел фильмы о…

В этот момент я ущипнул себя, надеясь, что всё-таки это просто сон. Но, к сожалению, это было не так. Я вертел головой по сторонам, но, когда увидел, как в десяти метрах от меня по улице шёл мужчина в кольчуге, а за спиной у него висит колчан со стрелами, я произнес.

— Да, ну нафиг!

Глава 2

Я сидел возле колодца, обхватив голову руками.

«Это невозможно, — повторял я про себя. — Такого не бывает».

Но факты говорили обратное. Я умер на заводе.

Прекрасно помню, как бетонная плита летела сверху, и я нырнул под станок… удар…

В какой-то момент меня начало тошнить. Вот только желудок оказался пуст, и ничего кроме желчи не выходило.

Рядом с колодцем стояло ведро с водой, в котором я увидел своё отражение. Я детально рассмотрел себя, и понял одно: я оказался в теле ребёнка. Эта мысль активизировала какой-то процесс и в голове начали всплывать воспоминания. Не мои. Да и были они обрывочны. Половины я не понимал, а другие пугали меня.

Вроде бы звали меня Митька. Также я узнал, что сейчас нахожусь в какой-то крепости, расположенной на реке Суре. Отец — десятник. Мать, умерла три года назад от лихорадки. Боярин Ратибор, сосланный сюда из Москвы за какую-то провинность. Год назад под его предводительством отбились от большого отряда татар. Но среди наших были потери. Включая моего старшего брата.

А еще я ощущал страх, но не свой…

Тело Митьки всего боялось. Это было у него на подсознательном уровне. Пацаны его задирали, отец стыдился, и он забивался по углам, старался быть незаметным.

— Хреновое наследство ты мне оставил, парень, — пробормотал я вслух. Голос снова вышел писклявым, и я поморщился, потерев горло. Ох, как всё было непривычно. Это тело, ощущения, даже способ думать был другим. Мозг Митьки работал медленнее моего, словно старый компьютер, с которого вытащили две планки оперативки. Но я очень надеялся, что это временное явление.

Потом всплыло имя отца Митьки, Григорий. Как и его образ. Воображение Митьки рисовало его двухметровым широкоплечим исполином, с вечно хмурым выражением лица.

— «Да, затюкал ты, Гришка, сына!» — подумал я.

Одно радовало, что с обрывками воспоминаний, я узнал, где жил Митька. И ноги сами понесли меня в сторону дома.

Я вошел внутрь покосившейся избы. Грозный мужик, в котором я узнал отца Митька, сидел у стола, и натачивал саблю. Он коротко взглянул на меня и, никак не отреагировав, вернулся к работе.

Я молча прошёл к своему углу.

— «Да, уж…» — подумал я, смотря на чём приходилось спать парню. Охапка соломы, накрытая каким-то рваным тряпьем. И всё это на земляном полу. — «И это постель⁈» — тяжело вздохнув, я умостился на это подобие лежанки. Сейчас просто было не до гордости. Голова кружилась. Как пить дать, стрясли засранцы!

— Завтра встанешь до рассвета, — сквозь сон услышал я голос Григория, отчего тело непроизвольно сжалось. — Пойдем учиться сражаться.

— Хорошо. — подняв голову ответил я.

— И еще. — Он обернулся, глядя на меня в полумраке. — Ванька Кожемякин и его дружки. Они опять тебя били?

— Да.

— Ты дрался?

— Нет.

Григорий медленно кивнул, словно и не ждал другого ответа.

— Тогда так. Завтра, после тренировки, пойдешь к дядьке Артему-кузнецу. Будешь помогать ему в кузне. Может, хоть там руки окрепнут.

— К дядьке Артему? — я вспомнил обрывок памяти Митьки. Кузнец Артем. Крепкий мужик с огромными руками и маленькой дочкой Оленой.

— Ага. Я с