— Волшебник прилетел? В голубом вертолете? — спросил я, делая невинное лицо.

Толстячок хихикнул, показывая, что понимает ученый юмор.

— Да ведь это как сказать! Полез в комод, а там заначка. Три червончика, три. Да! Я и забыл про нее, а тут такое дело.

— Ну, это, бесспорно, волшебство, — прокомментировал Жорка с неправдоподобно серьезным выражением лица.

— А хоть горшком назови, лишь в печку не ставь, — живо откликнулся Короедов. — Ну да неважно! Я чего хотел-то? Айда ко мне домой, посидим, поговорим!

— Мы вроде бы и так, Ипполит Семенович, сидим и говорим, — нахально вклинился Ярый. — Какой смысл менять шило на мыло?

— Не мыло, не мыло! — энергично возразил гость, аж подпрыгнул на месте. — Ко мне дочка приехала на каникулы, пирог испекла. Она у меня мастерица. Идемте, попробуйте! Пальчики оближете, это я точно говорю. Вы такого и не пробовали!

Мы вновь переглянулись. Татаренко незаметно для Ипполита подмигнул и кивнул: дочка, мол, и вправду, класс, я видел!

Художественный вкус у Ярослава был отменный. Во всем смыслах. А в оценке женской красоты — вдвойне.

И мы, прикончив коньяк, пошли.

Уже смеркалось. Июльский вечер был прекрасен. По дороге я задумался о своих делах лабораторных: никак не шел у нас один эксперимент, не удавалось выйти на планируемый результат…

Впрочем, все мои мудрые мысли как ветром сдуло, едва я шагнул на приусадебный участок. Поскольку из дома на крыльцо вышла девушка в светлой блузке, клетчатой мини-юбке и в домашних шлепанцах. И одного взгляда хватило, чтобы понять: Яр был прав на все сто!

Но не только в том дело. Здесь другое. Почти чудо! И о том разговор особый.

А если без чуда — то все идеально. Шикарная фигурка, округлые стройные ножки. Темно-каштановые, с чуть-чуть рыжеватым отливом волосы, светло-серые глаза. Белозубая улыбка. Ну, точно пять звезд! — и Фрэнк не соврал.

— Аэлита! — вскричал счастливый папаша, понимая, что дочь морально уложила всех наповал, — принимай гостей!

— Ипполит Семенович, — внушительно молвил Яр, — с вашей стороны, можно сказать, это правонарушение. Скрывать от общественности такую красоту!

— А папа тут ни при чем, — парировала дочка с легкой язвинкой в голосе, — это я сама от вашей общественности скрывалась.

— Тогда будем считать правонарушительницей вас. И почему же, разрешите узнать?

— Набирала спортивную форму, — ловко подхватила красотка.

— Разумно, — закуражился Татаренко, — готов подтвердить, что вышли прямо-таки на пик этой самой формы… Я бы даже сказал — форм!

И он мгновенным, но явным жестом показал, какие «формы» имеет в виду.

— Ребята, ребята, проходите, — захлопотал хозяин. — Максим, Володя, сейчас вам ваши денежки… Червонец-то один я разменял в магазине!

— Ценим заботу, — ответил Вован с иронией, которую Кондратьев не заметил. И чуть ли не торжественно вручил нам по зеленой трешечке, после чего объявил:

— А теперь к столу, у столу! Аэлита, у нас все готово?

— Разумеется. Чай, пирог, все ждет.

И мы веселой гурьбой ввалились в дом.

Здесь все было не просто прибрано, а умопомрачительно чисто. Это так и бросалось в глаза. Круглый стол был торжественно накрыт: чашки, тарелки, в центре блюдо с пирогом.

— Аэлита! — провозгласил Яр, — да вы же завидная невеста! Ваш будущий супруг — счастливейший из смертных!

— А если он окажется бессмертный?

Девушка явно за словом в карман не лезла.

Минашвили вздохнул:

— К сожалению, нэ поверю. Как врач. Вообще, занятия медициной — лучший учебник материализма.

— Вы не романтик… — начала было дочка в адрес интерна, но папа перебил:

— Ладно, ладно! Романтик, хиромантик — шут с ним, ты лучше угощай гостей. А вы рассаживайтесь!

И так ловко распорядился, что я очутился рядом с Аэлитой. Подразумеваю, что снабженец уже прикинул, какая выгодная партия может привалить ему с дочерью. А может, зря все это, просто так я показался ему завидным женихом. А почему бы нет? Парень я видный, не хилый, рост сто восемьдесят, плечи широкие. Не то, чтобы красавец, но вполне симпатичен. Как говорится, вышел ростом и лицом — и почему бы его дочери не найти себе такого парня⁈

И со стороны самой девушки я уловил интерес.

— Скажите, Максим, вот вы такой неразговорчивый… — протянула она. — Вы такой всегда или только сейчас?

— Конечно, всегда, — я ответил мгновенно, не задумываясь.

— А почему?

— Слишком умный, — отшутился я. — Думаю все время, поэтому говорить некогда.

— Это, брат, не показатель, — воткнулся в тему Яр. — Вот я тоже умный, однако, рот не закрывается!

— У тебя ум особенный, — съязвил Сашка. — Как будто из Южного полушария. Где вместо зимы лето.

Ребята развеселились, пустились балагурить, изощряясь в остроумии. Я тоже улыбался, но в разговор не влезал. И Аэлиту видел краем глаза, она была на обочине происходящего, нечто среднее между живым человеком и чудом.

Почему? А это и есть особый разговор.

Потому что в ней, в Аэлите, я увидел другую девушку. Её.

Светлану.

В той своей прошлой жизни, в будущем веке — странно звучит, но что же делать! — я так и не сподобился жениться. Бывало всякое — но не цепляло, не попадало в глубь души. Кроме одного раза. Вот с той самой Светой. Одно лето, чуть больше. От конца мая до начала сентября. Она вошла в мою жизнь из ниоткуда и исчезла в никуда. И я не смог ее найти, несмотря на весь интернет, хотя искал.

И вот через года, только в обратную сторону, отблеск той Светы я увидел в Аэлите. Опять-таки, сходство не столько во внешности, сколько во врожденной незримой женской магии. Не всем, конечно, это дано. Но есть такие женщины и девушки, к которым мужские головы тянет, как подсолнухи к солнцу. И я не исключение. Только я умею владеть собой. И ставить блок этому потоку.

Поэтому я в меру любезно разговаривал с ней и вполне поддерживал компанейское веселье, а про себя думал о том, как странно играет с нами судьба. Зачем и в этой жизни она подвела меня к женщине, до боли схожей с той, навсегда утраченной? Это же не просто так, это не может быть