В целом, я никогда не забывал свою главную цель — докопаться до истины проекта «Архив» и понять, как все исправить. Возможно, я был единственным выжившим представителем Гагаринска, который знал, что проект по ликвидации потенциальных последствий Пробоя был запущен еще до самой катастрофы. Возможно, мне помогут деньги, получаемые на проекте. Часть кристаллов уйдет на эксперименты, а остальное можно будет довольно выгодно продавать. Ведь спрос будет огромнейший, а я, на данный момент, единственный обладатель ресурса. Только это будет не очень быстро, Жорж меня сразу предупредил.

Зимий оказалось эффективнее всего использовать в кольцах, причем разделяя на две половинки: 0,45 гр и 0,55 гр. Это позволяло визуально определять, когда ресурс исчерпан: меньший кристалл распадался, а больший (по факту уже почти исчерпавший свои свойства) мог еще около часа-полутора нахождения в аномалии давать защиту.

Кроме того, удалось выяснить, что Зимий отлично работает и в виде порошка. Его можно истолочь в пыль, добавить термоустойчивую (кристалл нагревался при работе) эпоксидную смолу, и он также работал. Это позволит эффективно утилизировать весь материал, а не просто откалывать кусочки.

Для колец использовали обычную нержавеющую сталь (хирургическую): благодаря содержанию хрома у нее была низкая теплопроводность, и при работе Зимия кольцо не раскалялось.

В первой партии выпустили 19 колец.

Одно кольцо я оставил себе — главное. В нем был не 1 грамм кристалла, а 4. Хватит на долгие годы.

9 колец я передал людям из 2077 (рейдерам), чтобы они могли создать тоннель от Вавилона к метро, пронеся туда аномалии.

7 колец оставил ученым: пусть исследуют свойства, при необходимости.

3 кольца я подарил жителям Вавилона: Жоржу, Лиме и Юре.

В груди было странное чувство: волнующее. С одной стороны, я делаю доброе и важное дело: продвигаю прогресс. Появится возможность получать информацию, проводить исследования и сделать жизнь всех людей в Гагаринске стабильнее, проще и лучше. С другой стороны — есть риск, что я приведу всех к тому, что сейчас происходит в 2077: сначала кровопролитное противостояние между районами, а потом война выживших людей с роботами охранных систем. Это будет очень тяжелая ноша, и я постараюсь нести ее с честью. Предпринимать все, что потребуется для безопасности людей, а не сидеть на верхних этажах башни и считать растущее количество кредитов.

Весь проект, включая подготовку, вылазку, лабораторные исследования и производство, обошелся мне чуть дороже половины моих средств, в полтора миллиона. Жаль, что пришлось потратиться на абонемент выхода из Вавилона. Но без меня группа бы точно не справилась.

Следующую фазу я уже начал: 9 рейдеров отправились на поиски аномалий «Танос», которые они смогут транспортировать, схватившись за твердое ядро: у любой аномалии оно твердое.

Аномалий потребуется несколько, потому что у них тоже есть заряд своей (кстати, неизвестной науке) энергии. При воздействии на большую массу грунта любая аномалия «потухнет» и на внешние воздействия будет реагировать только оставшееся от аномалии ядро. Которое в этом случае именуют «обедненным» — и то, при механическом воздействии.

Можно будет сделать большую партию пуль из обедненных ядер «Таноса». Часть оставить группе из 9 нанятых мной рейдеров, часть — продать за кредиты, увеличив капитал, который я могу расходовать на проекты Вавилона.

Проект вести было все сложнее, ведь у меня два фокуса внимания: Гагаринск 2077 и Лима, в которую я уже безумно влюблен.

Она очень переживала, когда я ушел на вылазку в Научный Сектор. И сильно радовалась, когда я вернулся здоровым. Мы проводили вместе много времени: развлекались, работали, отдыхали.

Я уже не мог представить жизнь без нее. И казалось, будто мы сто лет знакомы. Договаривали друг за другом фразы, любили одну и ту же еду, музыку, фильмы. Иногда подолгу могли спорить из-за мелочей: почему Гарри не стал встречаться с Гермионой, существует ли квантовый мир, пюрешка вкуснее, если готовить ее в блендере или толкушкой. Я уже не злился, когда она внезапно пропадала. Всегда примерно на полчаса.

И эти романтические чувства, которые захлестнули меня с головой, и эти проекты, которые давали чувство невероятной важности происходящего, значимости моего вклада в жизнь города — все это делало меня безумно счастливым. Еще, пожалуй, немалую роль играло ощущение безопасности. Мне не нужно переживать о том, будут ли деньги через неделю. С моим запасом Зимия можно будет безбедно жить до старости. А еще вокруг нет аномалий, Искаженных, бандитов, милиции (которая иногда даже хуже). Поэтому я не просто живу — я наслаждаюсь каждым днем.

Отчет #46

Утром Лима отправила меня на улицу (у нее не было абонемента на обратный вход в Вавилон) ловить аномалию «Светлячок». Ее внешние границы совершенно безопасны, но ядро способно расплавить все что угодно.

Светлячки редко доставляли хлопоты, потому что обычно появлялись на высоте 3–4 метра. Но эта аномалия отличалась подвижностью выше среднего: могла смещаться по полтора-два метра в сутки.

Когда она проникала в здание, это никогда не происходило резко, и если кто-то пил на кухне чай, у них всегда был шанс понять, что скоро «Светлячок» прожжет дыру в бетоне, и отойти с потенциальной траектории движения. Замечали это по тому самому бледно-розовому свечению: оно пробивалось даже через толстые стены, будто пространства для него не существовало.

Некоторые аномалии власти Патриков разряжали, в отличие от Губернатора, которому было совершенно фиолетово, сколько в городе действующих аномалий.

Большая часть — вырабатывала свой ресурс после того, как туда попадали какие-то объекты. Например, гравитационная аномалия сжимала все, что к ней приближается. Пара тонн мусора, который в ней сжимался до размера бильярдного шара — и улицы чище, и аномалия пропадала. Только обедненное ядро падало на асфальт, его убирали в специальный контейнер и утилизировали.

А со «Светлячком» так не получалось: активной была она не вся, а только сердцевина. И сколько ни плавь в ней объекты — еще ни разу температура не падала.

Но после того, как я разработал кольца, появилась новая возможность — брать ядро любой аномалии и нести куда угодно. За 2 миллиона кредитов я продал коммунальной