— Вот, смотри. Я составил примерную программу. Четыре месяца обучения, разделённые на блоки.

Григорий склонился над листами, внимательно читая. Его палец скользил по строчкам, губы шевелились, проговаривая слова про себя.

— Первый месяц — теория, — начал я объяснять. — Что такое давление, как оно измеряется, как распространяется по трубам. Законы механики — рычаги, передачи, кривошипно-шатунные механизмы. Свойства материалов — какой металл для чего подходит, как его обрабатывать.

— Это много, — озабоченно сказал Григорий. — Мастера не привыкли к такой учёбе. Они больше руками работать любят.

— Знаю, — кивнул я. — Поэтому теория будет с практическими примерами. Рассказываем про давление — сразу показываем, как работает компрессор. Объясняем про передачи — разбираем реальный механизм. Так понятнее и интереснее.

Григорий задумчиво кивнул:

— Это разумно. А кто будет преподавать теорию? Я в этом не силён.

— Я буду, — ответил я. — Буду приезжать два-три раза в неделю, читать лекции. Ты же будешь вести практические занятия во второй половине дня — показывать, как это применяется в деле.

— А второй месяц? — спросил Григорий, переходя к следующему листу.

— Второй месяц — практика под руководством, — объяснил я. — Ученики делятся на небольшие группы — по два-три человека. Каждой группе даётся задание — например, собрать простой пневматический двигатель. Ты с помощниками ходите между группами, проверяете, подсказываете, исправляете ошибки.

— А помощники — это кто? — уточнил Григорий.

— Семён Кравцов, братья Волковы, Фёдор Железнов, — перечислил я. — Они уже не плохо в этом разбираются, могут помогать обучать других. Плюс, это для них тоже полезно — когда учишь других, сам лучше понимаешь.

Григорий кивнул:

— Да, это правда.

— Третий месяц — самостоятельная работа. Каждая группа получает большое задание — например, спроектировать и построить пневматическую систему для небольшой мастерской. Расчёты, чертежи, монтаж — всё сами, но под твоим контролем.

— А если ошибутся? — забеспокоился Григорий.

— Ошибаться — это нормально, — успокоил я его. — Главное, чтобы ошибки были исправимыми. Ты будешь проверять их работу на каждом этапе. Расчёты не сходятся — вернёшь на доработку. Чертежи неправильные — заставишь переделать. Так они научатся думать самостоятельно.

— А четвёртый месяц?

— Экзамен, — сказал я твёрдо. — Каждая группа защищает свой проект перед комиссией — ты, я, генерал Давыдов, может, Иван Дмитриевич. Объясняют, что сделали, почему так, как работает. Отвечают на вопросы. Кто справился — получает свидетельство мастера-пневматика.

Григорий отложил листы, задумчиво потирая подбородок:

— Звучит сложно, но выполнимо. Только вот…

— Что? — подбодрил я.

— А вдруг я не справлюсь? — выдохнул он. — Такая ответственность — обучать людей, да ещё так, чтобы они действительно всё поняли…

Я посмотрел ему в глаза:

— Григорий, послушай. Ты уже доказал, что способен. Ты построил эту систему на реке — сложнейшую конструкцию. Ты понимаешь материал настолько хорошо, что смог объяснить его другим мастерам. Ты готов. Просто выброси из головы все лишнее и поверь в себя.

Он выдохнул, выпрямился:

— Хорошо. Попробую. А когда начинаем набор учеников?

— Через две недели, — ответил я. — Это даст время подготовится, составить окончательную программу. Иван Дмитриевич уже разослал письма на разные заводы — они будут присылать своих лучших мастеров.

— А сколько человек возьмём? — спросил Григорий.

— Десять, — сказал я. — Не больше. Важно качество обучения, а не количество учеников.

Мы ещё некоторое время обсуждали детали — какие темы включить в программу, как организовать практические занятия, какое оборудование понадобится. Григорий делал пометки в своей тетради, задавал уточняющие вопросы.

Наконец мы закончили. Григорий собрал свои записи:

— Ну что ж, Егор Андреевич, будем готовиться. Две недели — это не так много, нужно успеть всё организовать.

— Справишься, — уверенно сказал я. — А я помогу. Сейчас пойду к генералу Давыдову, согласую с ним помещения и финансирование.

Мы вышли из конторы. Григорий направился обратно в цех, а я пошёл к административному зданию, где находился кабинет генерала.

Давыдов был на месте, разбирал какие-то бумаги. Увидев меня, поднялся:

— Егор Андреевич! Входите, входите! Василий говорит, вы с Григорием целый день разговариваете об обучении. Что вы там решили?

Я кивнул:

— Да, составили программу обучения для школы мастеров. Хотел с вами согласовать.

Я развернул свои записи, начал объяснять. Давыдов слушал внимательно, иногда задавал вопросы, что-то уточнял. В целом программа ему понравилась:

— Хорошо продумано, Егор Андреевич. Систематично, последовательно. Именно так и нужно учить. А насчёт помещений — я уже распорядился. Выделяем два помещения в административном корпусе. Одно — под аудиторию для лекций, второе — под мастерскую для практических занятий.

— А оборудование? — спросил я.

— Закупим или сделаем всё необходимое, — заверил он. — Иван Дмитриевич выделил средства из государственной казны. Деньги не проблема — главное, чтобы результат был.

Мы ещё немного поговорили о деталях организации, потом я откланялся. Выходя из кабинета, я почувствовал удовлетворение — дела шли хорошо, всё складывалось.

Но не успел я дойти до выхода, как меня окликнул знакомый голос:

— Егор Андреевич!

Обернулся — ко мне спешил поручик Павел Григорьевич Соколов, тот самый офицер из тайной канцелярии, который привозил мастеров из Тулы в Уваровку.

— Павел Григорьевич! — поздоровался я. — Какими судьбами?

Он подошёл ближе, оглянулся по сторонам, убедился, что рядом никого нет:

— Егор Андреевич, мне нужно с вами поговорить. Наедине. Это важно.

Я нахмурился. Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

— Хорошо, — кивнул я. — Где?

— Здесь есть свободная комната? — спросил он.

Я вспомнил небольшую контору, где недавно разговаривал с Григорием:

— Есть. Пойдёмте.

Мы прошли туда. Соколов закрыл дверь за собой, повернулся ко мне:

— Егор Андреевич, я приехал по поручению Ивана Дмитриевича. У него для вас срочное задание.

— Какое? — настороженно спросил я.

Соколов достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, протянул мне:

— Вот. Читайте сами.

Я развернул письмо, узнал почерк Ивана Дмитриевича. Начал читать:

'Егор Андреевич,

Пишу Вам по делу государственной важности. В Москве обнаружен человек, который, по всей видимости, является ещё одним попаданцем из будущего, как и Вы. Он называет себя Алексеем Орлов и утверждает, что попал в 1807 год из XXI века.

Этот человек действует крайне неосмотрительно. Он открыто