В кабинете снова повисла тишина. Савченко с ничего не выражающим лицом сидел и смотрел в тёмное окно. Я снова закурил. Но не успел выкурить и трети, как Михал Михалыч вздохнул, встал и уселся уже за свой стол. Взял какую-то картонку и снял трубку вертушки. Набрал три цифры, сверясь с картонкой. Когда на другом конце ответили, буркнул:

— Кто на хозяйстве? — выслушав ответ, приказал: — Соедините.

Минуты через две он, так и сидевший с трубкой у уха, снова заговорил:

— Приветствую, Александр Васильевич. Наши отношения нельзя назвать ни дружескими, ни сотрудничеством. Однако я попал в ситуацию, когда обязан попросить твоей помощи. — Он помолчал, слушая телефон. — Да, сейчас. Нет, не терпит... Иду.

Потом встал и сказал:

— Пошли, Пол.

Кабинет, куда мы пришли длинным коридором, — в другом крыле. И мы миновали два поста охраны в гражданском. Всё это мне страшно напомнило коридоры Имперской канцелярии РСХА из «Семнадцати мгновений весны». И я снова отвлёкся на мысль, что и режиссёр Лиознова — тоже тот ещё тролль. Ибо она вот именно этими коридорами наверняка ходила.

Это помогло справиться с удивлением. Я даже предположить не мог, куда мы идём.

В кабинете сидели двое. И обоих я сразу узнал. Александр Васильевич Коржаков — личный охранник президента, а сейчас — глава недавно созданной Службы охраны. И генерал Рогозин**, его заместитель, в гражданском.

Я эту публику не любил и не люблю. И даже приблизительно не понял смысл нашего здесь появления. Тем более что Коржаков сказал своему заму:

— Вот, Георгий Георгиевич. Это товарищ Савченко, из канцелярии. САМ — это он с видимым удовольствием подчеркнул голосом — пришёл.

Генерал тем временем смотрел на нас специальным оккультным взглядом, видимо выискивая скверну и угрозу начальству.

Но даже я сообразил, что Рогозин здесь не для служебных надобностей. Он призван, чтобы зафиксировать акт сдачи господином Савченко придворных позиций и признания им за Коржаковым главенства. Тем более что Михал Михалыч без приглашения уселся за стол напротив генерала и заявил:

— Да, Александр Васильевич. Мне нужна твоя помощь.

Надо полагать, на языке царедворцев это был вообще акт целования перстня. Впрочем, Рогозин, обменявшись взглядом с Коржаковым, встал и сообщил, что не будет мешать, и ушёл. А Савченко повернулся ко мне, так и стоящему у двери, и сказал:

— Присаживайся, Павел. Это Александр Васильевич Коржаков. Глава Службы Охраны Президента.

Потом снова обратился к Коржакову:

— Это Павел Колесов. Он сейчас изложит несколько фактов, и мы с тобой, Александр Васильевич, хорошо подумаем. Договорились?

Я не знаю, как там Рогозин. А вот с Александром Васильевичем мы обменялись мгновенными взглядами — и все друг о друге поняли. Он увидел, что я неслабый рукопашник. Пускай и слегка подзапущенный. А я увидел не последнего из личных охранников. Весьма подтянутого, несмотря на нарочитую мешковатость и сутловатость. Но не боец, нет. Стрелок уровня «бог» или близко. И, судя по едва уловимым потёртостям на пальцах и кистях, которые он под моим взглядом быстро убрал со стола… при любой возможности идет в тир и там херачит с двух рук. Несмотря на то что и оружие-то давно не носит.

Повисла тишина. Они оба спокойно на меня смотрели и ожидали, когда я соберусь с духом.

К этому моменту я не то чтобы пришёл в себя, но успокоился. Чего я, как малолетка... Ну да, всё оказалось не так, как кажется. В первый раз что ли? Просто молодое туловище напрочь отбило у меня критичность восприятия, вернув молодой задор. Поэтому я уже спокойно и последовательно изложил факты, начав теперь с внезапной эпилепсии.

Когда я закончил, Савченко откинулся на стуле, переглянулся с Коржаковым, расстегнул пиджак и как-то даже добродушно сказал:

— Теперь поделись с нами своими выводами и рекомендациями.

Я помедлил, а потом сказал, что думаю:

— Готовится похищение парня как донора. Оперативная доставка его на борт. Параллельно будет какая-то акция отвлечения и обеспечения мотивации досрочного отлёта. Уверен, что есть запасной вариант. В связи с дефицитом времени полностью прояснить ситуацию возможности не вижу.

Я помолчал, но все же сказал:

- Добавлю только, что они совсем охуели. Ведут себя как в бантустане. И должны за это ответить.

Когда я замолчал, повисла пауза, в которой я почувствовал себя лишним. Эти двое сидели с отсутствующими лицами, изредка бросая друг на друга мгновенные взгляды. Потом Коржаков, судя по всему, нажал какую-то кнопку. В кабинет вошёл рослый мордоворот в костюме. Мне приказали:

— Значит так, Колесов. Ты переночуешь здесь. Комнату тебе предоставят. И — не нужно, Паша, договорились? Это не арест и не задержание. Просто отдохни, пока мы определимся...

Это он пресёк мою попытку повозбухать на тему, что я сам решу, оставаться или нет. Не то чтобы мордоворот выглядел неубедительно, но варианты были. А мы с Коржаковым друг про друга всё поняли, и он счёл необходимым меня предостеречь. Так что я закрыл рот, кивнул и взглянул на охранника. Тот молча махнул рукой — следовать за ним.

Комната со всеми удобствами оказалась в полуподвале. Дверь за мной закрыли на ключ. И я решил, что нужно выспаться. Непонятно, зачем призванный господином Савченко президентский любимец, похоже, опасается, что я сделаю что-то не то. Но если бы у меня была хоть какая идея, что делать, я бы и звонить никуда не стал.

Так что я вздохнул, разделся и завалился на вполне удобную гостиничного типа кровать, запретив себе думать и медленно входя в состояние, близкое к медитации. Не знаю, как там у йогов, а я от этого гарантированно засыпаю.

Причём без снов и метаний. Да и вообще, оказавшись в ситуации тяжёлого эмоционального стресса, я всё время хочу спать.

Поэтому я не удивился тому, что меня разбудили уже после девяти утра. Мог бы и дольше.

Щедротами АП у меня была новая зубная щётка, полотенце, какая-то зубная паста и одноразовый бритвенный станок. Пока я приводил себя в порядок, мне принесли тарелку с овсяной кашей и кофе! Охранник был другой, и тоже — весьма. Но общение было исключительно корректным. В смысле, меня очень вежливо пригласили для беседы.

И это были не Коржаков с Савченко. Это был мент в гражданском, представившийся подполковником Брагиным, в сопровождении стенографиста. Коротенько так, часа на три, под протокол меня допросившим. Запротоколировано было всё, что со мной произошло, начиная с Нового года. Но особый интерес у