Судя по всему, звонил сам Серебренников! Второй секретарь…

Глянув на меня, Николай Семенович махнул рукой, иди мол, и не отсвечивай. Пришлось ретироваться… правда, ненадолго. Я и пяти шагов, как дверь кабинета распахнулась вновь.

— Воронцов! А ну, зайди-ка!

Знаменитый редакторский бас прогрел на весь коридор. Проходивший мимо Плотников глянув на меня с явным сочувствием, мол, сейчас начальство взгреет!

Пожав плечами, я вернулся обратно:

— Николай Семенович, звали?

— Звал, звал, — раздраженно отозвался редактор. — Знаешь, кто мне сейчас звонил? Сам товарищ Серебреников! Если забыл, напомню, второй лицо в обкоме! И ходят слухи, что скоро… Скоро! Он будет и первым. Ну? И что ты вновь натворил? Тебе велит пристать пред светлы очи! Сказал, чтоб срочно явился.

Скрывая довольную улыбку, я спешно опустил глаза:

— Так я побегу?

— Обожди! — протерев очки, строго промолвил начальник. — Сначала объясни, по какому такому поводу?

— Николай Семенович! — взмолился я. — Ну, откуда ж мне знать-то? Может, статья понравилась?

— Ага! — главред саркастически хмыкнул. — Понравилась, не вызывал бы! Мне просто шепнул бы на партхозактиве. Э-эх, Саша, Саша… Ну, ты это… особо-то не волнуйся! Если не антисоветчина какая, отстоим, возьмем на поруки!

— Да я и не боюсь, Николой Семенович. Борис Андреевич человек серьезный, по пустякам звать не будет.

— Не боится он… Да уж, не чаю попить зовут! Ладно, ни пуха…

* * *

Вот как раз чай товарищ Серебренников мне и предложил. Прямо с порога. Указал жестом на стул, да крикнул секретарше:

— Ниночка, чайку организуй. С лимончиком!

Отдав поручение, второй секретарь перевел взгляд на меня:

— Что-то в горле пересохло… Чайку вот собрался попить, а тут ты! Ну, давай уж, составь компанию чего ж.

Андрей Борисович как всегда говорил ровным и спокойным голосом, словно диктовал передовицу в газету. Свежий номер нашей «Зари» лежал у него на столе, рядом с гипсовым бюстом Маркса. Та-ак…

Секретарша, принесла чай в серебристых подстаканниках. Хороший, ароматный, с лимоном…

— Уж, извини, разносолов у меня нет… Догадываешься, почему вызвал?

Я кивнул.

— Статья? О Югославии… Мы хотели перед Олимпиадой…

— Ой, не про Югославию твоя статья, нет! — усмехнулся Серебренников. — Вовсе не про заграницу и не про будущую Олимпиаду. Про нас! Про наш родной Союз.

— Ну, я просто хотел, как аллегорию…

— А так же параболу и гиперболу! — Андрей Борисович отрывисто хохотнул, взял со стола газету и вдруг сделался совершено серьезным. — Вот это вот…

Он зачитал вслух:

«Нужно менять всю систему торговли… делать ее гибче. Ликвидировать дефицит и снять клеймо „преступника“ с человека, который хочет работать и хорошо зарабатывать… под строгим контролем государства… Ты знаешь, что это?»

— Так… э… статья…

— Нет, это не статья… — жестко усмехнулся Серебренников. — Не статья, а почти дословное цитирование докладных записок лучших экономистов страны! «О разработке комплексной программы развития и совершенствования системы управления народным хозяйством». Что, думаешь один ты такой умный? Что мы все слепые, да? Все знаем… И о дефиците, и о непорядке в торговле. И… И поверь, делаем! Кое-что из сталинского опыта вернем… Нет, не аресты! А те самые артели и частников, про которые ты писал!

— Так я же про Юго…

— Ой, не надо уже! — прервал Андрей Борисович мою попытку выкрутиться и махнул рукой. — К тебе вот вопрос имеется. Откуда ты про все это узнал? Документ-то секретный. А? Что скажешь-то?

— Да ни откуда я не узнавал, Андрей Борисович! — я забыл про чай. — И цитаты у меня не точные. И это вообще не цитаты, а мысли мои. Просто это ж в воздухе все летает. Ну, кому те же частные парикмахерские могут помешать? Разве только нашим врагам. А артели? Ну, нашили бы те же джинсы… Ничуть не хуже американских!

— Знаем про это все! — раздраженно прервал Серебренников. — Думаем. Да, давно бы… если б не проблемы у Юрия Владимировича со здоро… Чай-то пей! Остынет.

— С-спасибо… У меня к вам записка, Андрей Борисович…

Хозяин кабинета недовольно вскинул глаза:

— Какая еще записка?

— Ну, типа докладная, — я волновался, сбиваясь с официального тона. — Я не инженер, понимаете. Вот тут изобретатели все изложили!

— Что еще за изобретатели? А, впрочем, давай, гляну…

Эту «записку» составили два гения, мой родной отец и Коля, популярно изложив все то, чего они придумали и уже сумели испытать в деле. И то, что пока еще не сумели…

Серебренников углубился в чтение… и даже забыл про меня. Ан, нет, вспомнил:

— А что значит «всесоюзная Сеть»? И почему «Сеть» с большой буквы? И вот эта еще фраза: «доступ к информации может быть у любого человека, в любой точке страны»?

— Так это и значит, Сеть! — я даже не представлял, как понятнее объяснить. — Ну, через спутники же! И так же сотовая связь!

— А-а! — задумчиво протянул Андрей Борисович. — У американцев такая сеть уже есть! Военная. Ты хочешь сказать, что теперь и у нас будет? Но, это ж… Это же… Военным точно понравится!

— Да и гражданским, — я подскочил на стуле. — Это же для всех, и для гражданских тоже. Для всех советских людей!

— Что ж, военным я это покажу, — недоверчиво хмыкнул второй секретарь обкома. — Да и с изобретателями встретиться бы не худо…

— Там, внизу, адреса и фамилии, — подсказал я.

— Вижу… Хромов Николай и… Матвей Воронцов… — Серебреников потряс головой. — Подожди… это что же…

— Да, это мой отец, — спокойно пояснил я. — Сотрудник НИИ «Техприбор».

— Ну, что ж, — Андрей Борисовичи с неожиданным благодушием развалился на стуле. — Будем новации внедрять! И в экономике, и, так сказать, в технической сфере. Американцы жмут, деваться особо некуда! Только ты не думай, что все так просто. В ЦК ретроградов полно. Но, есть и вдумчивые современнее люди. На них Юрий Владимирович и делает ставку. Вот, к примеру, товарищ Горбачев, Михаил Сергеевич. В политбюро самый молодой, перспективный, сторонник реформ!

Глава 13

Я покинул помпезное здание областного комитета партии окрыленным! Дело сдвинулось с места, ура! Даже два дела, информационно-техническое и экономическое. Последнее, похоже, двигалось и