— И кто его сменит?

— Скорее всего Франьо Туджман… это диссидент со стажем, отсидел десять лет по разным обвинениям, последний раз освободился в 84-м, с тех пор сначала полулегально, а с прошлого года и совсем без ограничений участвует в политической жизни Хорватии… на первых же разрешенных выборах он с большой вероятностью победит.

— Ладно, понятно, — махнул рукой Романов, — а с Боснией у нас что?

— Там гораздо сложнее, Григорий Васильевич, — поправил галстук Воронцов, — там гораздо больше национальных диаспор, которые напрямую влияют на руководство республикой.

— Это какие, например?

— Ну это почти что как на нашем Кавказе — в каждом соседнем ауле другая национальность, — позволил себе улыбнуться Воронцов, — там присутствуют все титульные нации СФРЮ плюс албанцы, греки, болгары, венгры, македонцы, словенцы… и цыган надо не забыть, их там процентов десять от населения.

— Цыгане шумною толпою… — само собой вырвалось из генсека.

— По Бессарабии кочуют, — поддержал его Примаков, — Александр Сергеевич как в воду глядел, предсказал события на 150 лет вперед.

— Хорошо, — Романов встал, пробежался туда-назад по кабинету, потом закончил свою мысль, — цыгане это хорошо, но хотелось бы знать основные этнические группы Боснии.

— Пожалуйста, — Воронцов перелистнул свой блокнот на пару листов и огласил цифры, — там примерно по 30 процентов сербов, босняков и хорватов, остальных много меньше.

— Сложная ситуация, сложная, — пробормотал Романов, усаживаясь в свое кресло, — ну и что же там происходит сейчас, в этой Боснии?

— По последним данным, — сказал уже Примаков, — босняки вырезали одно из сербских селений на границе с Черногорией.

— Это уже совсем нехорошо… — задумался Романов.

— От нашего ведомства прошла команда взять ситуацию под контроль, — подал вдруг такую реплику Примаков.

— Очень интересно, — оживился Романов, — но об этом мы позже поговорим. А сейчас давайте о главном, о большой сделке с Америкой. Кто-нибудь не в курсе, о чем я говорю?

Все оказались в курсе, поэтому генсек продолжил.

— Если коротко, то это размен Югославии на Ирак и Ливию. Американцы не мешают нам работать на Балканах, а мы не вмешиваемся в их разборки с Саддамом и с Каддафи. Прошу высказываться на этот счет.

— Если можно, у меня вопрос, — поднял руку молчавший до этого министр обороны, — а не слишком ли много, две богатые нефтедобывающие страны за одну дотационную Югославию?

— Я думал над этим вопросом, — Романов переложил пепельницу на другой край стола, — но вот сами посудите — по индексу Всемирного банка две эти по вашему выражению богатые страны в сумме чуть ли не вдвое ниже нищей Югославии…

— Ну да, я все понимаю, — смешался на секунду Соколов, — но все равно нефть это нефть… а еще у них там и газ с цинком, медью и никелем, а в Югославии что… только шерсть и виноградное вино.

— Не только, Сергей Леонидович, — мягко осадил его генсек, — еще у них есть очень богатые запасы сурьмы, ртути и свинца… но дело даже упирается не в полезные ископаемые, надо смотреть немного шире…

— На геополитику намекаете, Григорий Васильевич? — спросил Примаков.

— Вы совершенно правы, Евгений Максимович, — Романов сел обратно в свое кресло, — Югославия это традиционный вектор приложения российской внешней политики, начиная аж в конца 18 века. Если вы не в курсе, могу напомнить…

— Напомните, Григорий Васильевич, — попросил Воротников, — если нетрудно.

— Хорошо… я тут подобрал данные из наших архивов — в конце 18 века Россия протежировала создание южнославянской автономии в Австрийской империи… неудачно, но это был первый блин, который обычно получается комом. Затем уже в веке 19-м мы сильно помогли сербам восстановить свою независимость от Османской империи… об этом еще красочно написал Александр Сергеевич, если помните.

— Да-да, — вспомнил начитанный Примаков, Песни западных славян и все такое…

— Точно… впоследствии оказалось, что Александр Сергеевич перевел на русский язык мистификацию француза Мериме, но тем не менее наш интерес к балканским проблемам с тех пор только возрастал. А затем настало полное освобождение от османского ига, балканские войны, а за ними и Первая мировая, начавшаяся, как вы все знаете, в Сараево, столице республики Боснии…

— Это мы помним, — продолжил образованный Примаков, — Гаврила Принцип застрелил австрийского эрцгерцога, об этом еще красочно написал Гашек в эпопее про бравого солдата Швейка.

— Вот-вот, — поднял палец вверх Романов, — вся круговерть с Первой мировой завязалась из-за этого несчастного выстрела в Сараево. Да и в старт Второй мировой Балканы внесли свой немалый вклад…

— Разрыв пакта Молотова-Риббентропа произошел в основном из-за спора, кто будет доминировать в Болгарии и Сербии, — медленно произнес Воронцов.

— Правильно, Юлий Михайлович, — кивнул Романов, — до осени 40-го года никаких планов войны с Россией у Гитлера не было, а потом, когда они не поделили со Сталиным Балканы, сразу возникла и Барбаросса… так я все эти исторические сведения для чего привел?

Романов обвел взглядом собравшихся, которые предпочли сохранить молчание, и затем закончил мысль.

— Третьей мировой нам явно не надо, поэтому на Балканы, а особенно на Сербию стоит обратить самое пристальное внимание.

— И все равно я считаю, что менять одну страну на две нерационально, — упрямо продолжил гнуть свою линию Соколов.

— Хорошо, — неожиданно улыбнулся Романов, — предложите вариант, который будет более подходящим по вашему мнению.

Соколов встал, одернул китель, посмотрел на всех присутствующих по очереди и бухнул без обиняков свой вариант.

— А пусть снимут блокаду с Кубы, — предложил он, — тогда все это будет более-менее равноценным…

— А что, — подал голос Воротников, — мне эта идея нравится — тридцать лет же существует американское эмбарго на торговлю с Кубой, можно было