Бил ведь по самому больному месту. Наверняка уже руки потирают от того, насколько большую добычу они взяли. Да, им полагалась третья часть от всего, что будет добыто в Хаджибее. И это оказалось не просто много, а очень много. Столько, что теперь даже рядовой казак из полков атамана Краснова становится очень зажиточным станичником.

— Да что ж то было, ваше превосходительство? Ну помяли хлопцы девок тех… Так не девицы уже, а эти… наложницы, а хлопцы молодые неженатые, да неразумные, вот похоть и вскружила голову, — пытался защитить своих бойцов батька-атаман.

— Так вот моё решение… Пусть наложниц тех себе в жёны берут. Чтобы иным было неповадно и никакого насилия не было. Русская армия приходит на новые земли не для того, чтобы насиловать или убивать безоружных. Она приходит сюда править честно и по-христиански! — сказал я.

Не знаю, как по мне, так жениться на таких просто огромных девушках, а одна, так и с усами, — это своего рода наказание, в назидание другим, чтобы неповадно было. Но, судя по тому, как ухмыльнулся атаман, вопрос я решил очень мягко, может быть, даже и в пользу насильников.

— И еще… Деньги тебе и станичникам причитаются. Тут я по чести поступлю. Токмо есть у меня предложения к тебе, атаман… Вложи свою долю в проекты мои коммерции. И в прибыли будешь и другим казакам в назидание, как и где серебро свое пристроить, — сказал я.

Нужно будет обязательно в ближайшее время посетить казаков, посмотреть на их быт, сделать какую-нибудь с ними кооперацию. Кроме того, есть у меня завиральная идея — построить Волгодонский канал.

В конце концов, когда закончится турецкая война, немного освободится инженерный гений Христофора Антоновича Миниха. Можно будет собрать целую команду, включая нынешнего фельдмаршала, архитектора Еропкина, ещё пригласить архитекторов и военных инженеров, того же Ганнибала. Уверен, что такой командой можно горы сворачивать, и Волго-Донский канал уж точно удастся построить.

А стройку эту нельзя начинать, прежде чем договориться с казаками. Да и во многом можно с ними договориться и взаимодействовать в разных сферах. Например, оружие им продавать, покупать у них шерсть, плотно заняться коневодством в кооперации с донцами.

Ну и, конечно же, военная сфера. Уже немного пообщавшись с казаками, я понял, что у них не проблема найти того, кто готов воевать. У них проблема — вооружить воина. Эти два полка станичников, которые сейчас в Хаджибее, — как бы не половина всех конных донских казаков.

При этом на Дону казаки живут намного вольготнее и богаче, чем, к примеру, на Яике или где-нибудь ещё. И в нынешнюю конфигурацию тактических приёмов русской армии вряд ли можно было бы всерьёз и много включать казацкую пехоту. Ну или делать из некоторых из них подразделения метких стрелков.

— Давай делить добычу, атаман! — говорил я, отставляя кофе. — Хочу я тебя отправить на Дон. Тебе и добычу нужно завезти, потому как не позволю, чтобы обозы твои на десятки вёрст червём извивались и замедляли нас. И приведёшь с Дона столько конных казаков, сколько сможешь. Думаю, когда они посмотрят, какую добычу ты привёз, то проблем не будет с набором станичников. Ну а коней я дам. Под залог будущей добычи.

— Пол Дона придут. Тысячи! — усмехнлся Краснов.

Но я так не думал. Выставить донцы могут и тридцать тысяч, может больше. Но в лучшем случае придут десять тысяч. И это уже очень даже хорошо и серьезное подспорье для моего корпуса, постепенно, как я думаю, превращавшегося в полноценную армию.

И ещё следовало оценить то, насколько много мы захватили в Хаджибее провианта. Пока из того, о чём мне докладывали, по моим прикидкам, съестных припасов столько, что можно год кормить мой корпус. Ну или месяца три закармливать первую русскую армию.

Да, это не совсем та еда, к которой привык и которую с удовольствием употреблял бы русский солдат. Здесь много риса, сухофруктов. Но есть и мука. А ещё в городе и рядом с ним было большое количество баранов, кур, быков.

Обуви и в целом обмундирования было взято примерно на пятьдесят тысяч солдат. И это добро целиком, кроме только обуви на французский манер, я отдавал атаману. Интересно будет, конечно, приехать на Дон и увидеть, что каждый второй мужик одет в мундир турецкой армии.

— Казну напрямую тебе не отдам, и даже части её не выделю. Но предлагаю тебе, атаман, войти в долю в строительстве Луганского железоделательного завода. Или так, или пока никак, — сказал я.

По сути, Краснов и не должен был сильно претендовать на захваченную мной казну. Ну, может, только самую малость от неё. Вот только и мне было не особо выгодно в этот раз отдавать захваченные деньги в казну Российской империи.

Мы искали финансирование для Луганского завода. Тем более, что Демидов больше нацелен всё-таки на постройку ещё пяти или более заводов на Урале и в Сибири, но не хочет иметь никаких предприятий на западе Российской империи. Так что он нам в данном случае не спонсор, но только лишь в малой степени, как один из членов Торгово-Промышленного товарищества.

А тут я могу прикрыться станичниками, что, мол, это была их добыча, потому как я не имею никаких претензий на неё. Должен отдать то, вроде бы как взято боем казаками. Может, кто-то с досадой и начнёт скрежетать зубами, но высказать ничего не сможет.

Получается, что таким образом я отмываю деньги. Неприятно это осознавать. Вот только я скорее беспокоюсь о государстве Российском, чем о собственной мошне. Такой вот странный я коррупционер.

Региону просто необходим большой завод, который будет производить и вооружение, и плуги, и косы. Нужно сразу ставить сельское хозяйство в Новороссии на новый технический уровень, с обязательным использованием хороших плугов, кос, может быть, даже и какой-то механизации, если нам удастся начать производство механических сеялок, кос и других механизмов. Так что, если сразу всё это будет, то я уверен, что Новороссия поистине станет житницей всей Российской империи.

— Что дальше, господин генерал-лейтенант? — усталым голосом спросил Краснов, когда мы