— Ну, а что я вам говорил, товарищ комиссар. Не простой парень этот сержант, мы над решением этой задачи полдня голову всем штабом ломали, а он готовое решение предоставил.

— Так я и не спорю, товарищ капитан, сержант Доможиров у нас и так взводом командует, не хватает командных кадров. Не присылают с пополнением.

— Свои растите. Вот у вас, готовый командир взвода, смело можно присваивать очередное звание и ставить командовать взводом. Кого с собой возьмёшь, Доможиров? — переходит на деловой тон комполка.

— Так своё отделение и возьму, товарищ капитан. Люди проверены, да и сработались мы с ними. И нам бы ещё снайпера, Федотова. Где он сейчас?

— Федотова, говоришь. — задумался комбат. — А что, это мысль, хороший снайпер вам в рейде не помешает. Будет вам Федотов. Миномёт с собой будете брать?

— Нет, не будем. Получится уничтожить батарею, вдарим из трофейных, а не получится, миномёт нам не поможет.

— Хорошо. Сколько времени нужно для подготовки?

— Полчаса. Только нужно боеприпасы получить, патроны, гранат побольше, сухпай на сутки. Как с этим быть?

— Придёте в расположение разведчиков, там всё и получите. А насчёт сухого пайка мысль дельная, я распоряжусь, выдадут.

— Тогда через пятнадцать минут будем готовы, товарищ капитан.

— Хорошо, жду вас в двадцать ноль ноль у разведчиков. Сверим часы. На моих девятнадцать десять.

— У меня четверть восьмого.

— Торопятся твои часы, сержант.

— А может ваши отстают, товарищ капитан.

— Спорить не будем, встречаемся по моим, так что не опоздаешь. Свободен, сержант. — Закругляет разговор Лобачёв.

— Есть! — Отмахиваю я воинское приветствие и выхожу из землянки.

Глава 2

Строю своё отделение и обхожу строй. Со мной все те же. Дядя Фёдор, Макар, братья Телепузики и Махмуд он же Рафик. Неподалёку пасётся Шайтан, который она. Рафик подружился со своей кобылой, она с ним тоже, и больше не кусала, а еще хитрый татарин научил её ложиться на землю при артобстрелах, либо прятаться где-нибудь если местность позволяла. Нашёл седло и мог ездить верхом, обучил и еще кое-каким штучкам. В общем, сделал из обозной «клячи» — артиллерийскую лошадь. На вооружении у нас в основном карабины Мосина, один МП-40 и трофейные пистолеты у каждого. К карабинам штыки не идут, но у меня на поясе висел штык-нож от СВТ-40, консерву там открыть, проволоку порубить или зарезать кого нехорошего. Такие же штыки были и у других бойцов расчёта, и только Махмуд ходил со штык-ножом от СВТ-38, клинок которого был длиннее на двенадцать сантиметров, и не расставался с ним никогда. И если я иногда убирал штык в вещмешок или снимал вместе с портупеей, то Рафик даже спал с ножом. Видимо так на него повлияло попадание в плен, что он заимел такой бзик, причём не один. Хитровыделанность по отношению к товарищам по оружию с Рафика сняло как рукой, филонить он практически перестал, и вызывался на любую работу, хоть на «песчаный карьер», хоть на «цементный завод». Фрицев стал ненавидеть люто и при любой возможности просился на передок, откуда без «добычи» не возвращался.

Объявив боевой приказ, поясняю задачу, которую нам предстоит выполнить. Лица бойцов сразу посуровели.

— Больные, обмороженные, отказавшиеся есть? У кого есть вопросы, предложения? Тогда готовность к выходу через пятнадцать минут. Вольно. Разойдись.

К выходу готовлюсь основательно. Набиваю патронами все, имеющиеся у меня в наличии обоймы, а несколько пачек убираю в вещмешок, туда же кладу пару лимонок и флягу с водкой. Кобура с люгером (подарком от Иннокентия), у меня на ремне, вальтер как обычно, за пазухой в наплечной кобуре. Несколько полных запасных магазинов рассовываю по карманам, в левом лежат от вальтера, в правом от парабеллума, ну и неизменный кисет с энзе во внутреннем. Также на ремне, лопатка, штык-нож, гранатный подсумок, ну и двойные подсумки для боеприпасов к карабину. Всё лишнее в вещмешке. Снарядившись, строю людей и идём к разведчикам.

Когда пришли на место, там нас уже ждали и выдали каждому по буханке хлеба, шматок сала, несколько небольших кусманчиков колотого рафинада и по две банки тушёнки, снабдили патронами и гранатами, а в нагрузку дали трофейный эмгэ и снайпера Федотова.

— А не жадный у разведчиков старшина, — польстил я старшему сержанту, выдавшему нам провизию, — наш бы половину зажилил.

— Ты тут за старшего, сержант? — роется он в своём вещмешке.

— Я. Сержант Доможиров, Николай. — Отмахиваю воинское приветствие.

— Тогда держи. — Подаёт он мне полную флягу, и явно не с водой. — Это НЗ на всех. Только сейчас пить не вздумайте. Чисто в лечебных целях употребите, уже после боя.

— Спасибо. — Только и смог ответить я.

— На здоровье.

В общем, пока дядя Фёдор проверял и опробовал пулемёт, прикидываю и соображаю, — как же нам всё это счастье тащить? А то привалило, хрен отвалишь. Пулемет ещё ладно, а вот патроны. Набитые ленты были уложены в короба как по триста патронов, так и по 150, было ещё и несколько цилиндрических коробок (так называемых кексов) с лентой на пятьдесят штук. Вот за этим «нелёгким делом» меня и застал старый приятель.

— Здорова, Никола! — Слышу я знакомые интонации справа от себя. — А я гляжу, думаю, ты, али не ты?

— И тебе не хворать, Павло! — Поднимаюсь я навстречу моему старому знакомому — командиру разведвзвода старшему сержанту Павлу Климову.

— Вы тут какими судьбами? — протягивает он мне свою руку.

— Вас усиливать, а то как обычно, сами не справляетесь. — Отвечаю на его рукопожатие я.

— Это хорошо, а то наше пополнение только кричать «уря» умеет, ну ещё немного стрелять, а в остальном полный ноль. — Сплёвывает сквозь выбитый зуб Пашка. Только теперь замечаю, что вид у него какой-то неважный: глаза впали, лицо поцарапано, сам небрит, а главное, пилы в петлицах нет. Сами петлицы на месте, и даже следы от знаков различия остались, а вот сержантских треугольничков нет.

— А ты чего такой злой и помятый? Случилось что?

— Случилось. Новый