Антон Рерберг смотрел на американца с нескрываемой насмешкой. Позволив ему выговориться, подпоручик твердо заявил:

— Прекратите нести чепуху! Какое консульство, вы о чем? Мы навели справки: первый представитель Вашингтона в Калькутте, Бенджамин Джой, не получил аккредитации у британцев.

— Но мои бумаги…

— Не имеют никакой юридической силы, — припечатал Рерберг. — У вас два выхода: или вы добровольно выдаете нам преступников и мы не задаем вам вопросов о причастности к заговору, или в дело вступят вот те ребята.

Антон Петрович указал в окно. Американец выглянул и оторопел: вокруг дома стояли низкорослые солдаты, не похожие на местных индийцев, и каждый держал в руках зажженный факел.

— Вы хотите сжечь дом? — с содроганием спросил псевдоконсул.

— Если до этого дойдет, почему бы и нет? — холодно ответил русский. — Меня вообще удивляет ваше упорство. Неужели вы еще не сообразили, что исчезновение британцев откроет для вас невероятные торговые возможности? И что сотрудничество с новой властью для вас жизненно необходимо? Хотите, чтобы вас обскакали датчане?

Пикман задумался. Уже сдаваясь, он сказал:

— Моя реакция на ваше требование была столь же естественна, как выбор бокала белого под рыбу. Но раз вы настаиваете…

— Первым номером в нашем списке стоит некий Вишал. Он заказал убийство нашего командира, которого все знают как атамана Питера. Доказательства неопровержимы!

Американец побледнел:

— Какое мне дело до этих индусов⁈ Забирайте всех, и покончим на этом. Поверьте, если бы мы знали… Убийства, подумать только! Мы дали приют своим деловым партнерам, а не преступникам. Они были полезны… Клянусь, никто из американцев не причастен к подобным ужасам. Нас интересует исключительно торговая прибыль.

— Поверю вам на слово, — согласился с логикой Пикмана Рерберг. Дюжа его предупредил, что американцев, скорее всего, впутали против их воли.

Псевдоконсул облегченно всплеснул руками.

— Мы могли бы обсудить куда более животрепещущие вопросы. Неугодно ли проследовать в мой кабинет? Бренди, сигары — я с удовольствием послушаю вашу оценку перспектив будущей ост-индской торговли. Скажите, нельзя ли устроить мне свидание с мистером Питером? Говорят, он очень влиятелен.

* * *

Юный брат Нур дрожащими руками, опасаясь смотреть мне в лицо, повязал мне на лоб украшение из цветов. Сехра, финальный штрих. На мне уже красовался подаренный родственниками принцессы белый шервани, расшитый золотыми нитями, — в общем, все по «фэншую», можно отправляться к невесте.

Нур ждала меня в зале губернаторского дворца, выбранного для проведения брачной церемонии Никах. Я думал, что Лакшми будет в красном лехенга-чоли, но не угадал. Сегодня она нарядилась в желтые одежды — в скромную шарару, состоящую из закрытой блузы и длинной юбки, и накидку-дупату. На голове красовалось украшение-тику — оно, как и золотая веточка в носу и кольцо на пальце, были заранее переданы Ступиным семье невесты как дар от семьи жениха. Моя возлюбленная была прекрасна, даже спрятавшись под накидкой — я понял, что, не видев ее несколько дней, соскучился до дрожи в кончиках пальцев.

— Невеста трижды подтвердила согласие на вступление в брак, — сообщил Ступин собравшимся. — Согласен ли ты, Петр-атаман, взять в жены принцессу Нур из дома Типу Султана, падишаха Майсура?

Я трижды дал свое согласие.

Приглашенный имам зачитал несколько аятов из Корана и предложил нам подписать брачный контракт Никанама.

Пришло время изысканной процедуры, называвшейся Арси Мусаф.

Нур и я сели рядышком. Нам вручили зеркало — нам предстояло как бы впервые увидеть друг друга вместе — словно на семейной фотографии. Принцесса откинула накидку с лица. Я чувствовал биение ее сердца, аромат кардамона и перца, который хранили ее губы. А в зеркале видел ее глаза, сияющие чистым васильковым цветом.

— Муж мой! — задыхаясь от счастья, произнесла она.

— Еще нет, — ласково ответил я.

Отложив в сторону зеркало, принял от Ступина баночку с киноварью и монетку. Кисточкой нанес краску на серебряный кругляш и аккуратно приложил его ко лбу Нур над переносицей чуть выше линии бровей, словно поставил печать. Бинди, знак замужней женщины.

— Вот теперь все! — удовлетворенно промолвил я, разглядывая красную точку на лбу жены.

Она негромко, переливчато засмеялась.

К нам подошла Богум Самру с молочным пудингом в руках. Мы по очереди накормили друг друга.

Из группы приглашенных на церемонию махараджей вышел Яшвант Рао Холкар, разодетый как павлин. От навешанных на него драгоценностей слепило в глазах. Поклонившись нам, он с чувством произнес:

— Ничтожна красота луны по сравнению с красотой невесты, принцессы Нур — разве обладает ночное светило игрой полных страсти сапфировых глаз и жгуче-чёрных бровей? Тело ее — воплощение мастерства творца — подобно ветру, играющему с лианой желания. Отвори же Питер-сахиб, муж непревзойденной доблести и благородства, врата в ее чертоги! Вкуси блаженства, а нам оставь тоску и слезы — зависть к счастливчику!

Кто я такой, чтобы противиться такому призыву? Помог Нур встать и повел ее в приготовленную для брачной ночи комнату «играть с лианой желания» и «отворять чертоги».

Но, увы мне, увы — недолго. Моя армия выступила в поход до солнца.

(1) Павел I хотел упразднить орден Св. Георгия, но его уговорила этого не делать самый доверенный человек императора — его любовница Е. И. Нелидова.

(2) Имеется в виду не малярия, а лихорадка денге. Впервые ее вспышка была описана в 1790 г. и именно в Калькутте.

(Для понимания, как выглядели столы Черехова на «напое»)

Глава 9

Ранним утром, когда предрассветная мгла еще цеплялась за пальмовые рощи, а воздух был напоен тяжелым ароматом увядающих лотосов и утренней прохладой, войско выступило из Калькутты. Оставшиеся позади укрепления Форта-Уильям, теперь уже полностью зачищенные, казались призраками на горизонте, такими же туманными, как и мои собственные планы. Я вел своих людей, предводитель не просто Отряда Черного Флага, а целой армии освобождения Майсура. На душе было непривычно легко. Пусть Матвей Иванович и пропесочил меня принародно, отняв сотню, но, в конце концов, дал зеленый свет нашим с