Уже шел бой на палубе. Иначе я бы не решился идти в неизвестность. Нет, не трусость, целесообразность. И без того я сильно рискую, что вовсе участвую в абордаже. Но рядом Кашин, его плутонг, вооруженный револьверами.

Поднялся по лестнице. Впереди Иван, были бойцы, что прикрывали его, опережая на корпус. Я подтянулся, сделал выход на две руки, облокотился животом о борт корабля и перевалился на палубу. Вокруг дым от сгоревшего пороха. Где-то, но точно не повсеместно на корабле, слышится звон стали. Все больше стреляли.

— Тра-та-та! — словно бы пулеметная очередь прозвучала, так слились многочисленные пистолетные выстрелы.

Двенадцать человек разрядили свои барабаны по шесть пуль, отправляя подарки в столпившихся турецких матросов и морских офицеров. Те рассчитывали, что концентрируются для рукопашной схватки, но прилетело больше семидесяти пуль за раз и порыв к сопротивлению поугас.

Тут же кашинские башибузуки перезарядили барабаны и принялись уже не бить по скоплению врага, а выцеливать противника. И я присоединился, другие стрелки. Прежде всего, стреляли в тех турок, кто появлялся с ружьем, или с пистолетом. Пока что шло уничтожение турецкой корабельной команды с небольшой дистанции.

Нет, они пробовали рвануть вперед, навязать ближний бой, вот только это не удавалось. Стена из пуль вставала непреодолимой преградой. А в это время стрелки занимали позиции, причем и с выдумкой. Два человека умудрились залезть в гнездо впередсмотрящего турецкого линейного корабля и оттуда расстреливать врага.

— А-а-а! — прокричал один из турецких офицеров и рванул в нашу с Кашиным и другими бойцами сторону.

— Бах! — хладнокровно, задержав выстрел на секунду, стреляю в отважного турка.

Он заваливается на спину, увлекая за собой еще двоих смельчаков. Слышаться множества выстрелов. Продолжалось истребление противника, вот только те турки, что оставались в середине толпы смельчаков, прикрываясь своими раненными или уже убитыми, но не успевшими упасть, оказывались вплотную с плутонгом Кашина.

В одну руку переложил револьвер, в правой шпага. Началась толчея. Тут же двоих стрелков сразили укороченными клинками. Но это был последний успех турок. Преимущество множества выстрелов сделало свое дело и…

Вдруг враги кончились. Были еще не убитые и не раненные турки, но они уже стояли на коленях и молили о пощаде. И это единицы. Уничтожено было было как бы не две сотни противника.

— Видать, уходить собирались, коли вся команда на борту, — резонно заметил Кашин.

— Быстро оказать помощь нашим раненным и дальше. Порт нас ждет и сейчас в городе умирают русские люди! — вот так пафосно, но справедливо, взывал я собраться и продолжить уже начатое.

Но приз… Какой же приз заполучили. Что мне только за это стребовать с Дефермери или с его командующего Бредаля? Флотские должны прыгать от радости. На вид корабль был годным. Я бы только с носа и кормы убрал бы статуи. Ну зачем они здесь вообще? Для красоты?

Быстро, но не отказал себе в удовольствии, зашел в капитанскую каюту.

— Просторно, — заметил я, когда заходил в помещение не менее пятнадцати квадратных метров.

Не видел еще таких больших кают на кораблях. Погубит все же турок их стремление к прекрасному и роскошному.

Быстро посмотрев, что тут находится, найдя немалого размера сундучок с серебром и золотом, я решил оставить охрану. Все мое! Пиастры!

— Поднять Андреевский флаг! — приказал я, когда взошел обратно на галеру.

Тут же и Андреевский флаг был поднят на всех девяти галерах, и русский триколор. И эти действия были вызваны не только тем, что мне противно было идти под турецким флагом. Было ещё одно рациональное зерно — показать, что к порту приближается русский десант. Впрочем, бой в порту уже начинался.

Таким образом я раздёргивал оборону города. В современных условиях ведения войны, когда одной из главных проблем является связь, точнее почти полное её отсутствие, при множестве событий командование обязательно растеряется.

И мне было бы крайне тяжело сориентироваться, где же наносится главный удар по городу. С одной стороны, казаки должны ломиться в приоткрытые двери. И, судя по выстрелам, удалось всё-таки станичникам зайти в крепость.

И теперь, если дать возможность сонному врагу сконцентрировать большие силы на одном направлении, то они бы вышибли казаков с большими потерями для станичников. Так что, если я сейчас не начну активно действовать со своим десантным отрядом, то всех оружных православных из города прогонят, город закроют. И потом только и останется, что ждать подхода моих основных сил с артиллерией.

— Бах-бах-бах! — метров за триста до причала стали отрабатывать и те стрелки, что были со мной.

Были ещё сумерки, но солнце постепенно вступало в свои права. Однако, на руку, а, скорее, на глаз русским метким стрелкам работали ярко-красные мундиры турецких солдат.

Да и было их здесь не так чтобы много. Город явно не узнал о поражении турецкого войска, оттого о повышенной бдительности говорить не приходилось. Спали многие, это точно.

А что нужно? Встать, одеться, найти командира, узнать обстановку, принять решение, куда вообще бежать. А тут еще и с порта атака, линкор на абордаж берут. Так что уверен, что еще с полчаса растерянности врага нам будет подарено. А разве нужно больше, если решительно действовать?

Кроме того, если есть ещё какой народ в мире, отличающийся разгильдяйством и не всегда сознательным отношением к службе больше, чем это есть у русских, то речь идёт о турках. Там этого добра много.

Я русский! Я горжусь этим! Но нужно признавать некоторые, пусть и малочисленные, но негативные особенности русского характера. Многим из нас лучше бы на печи поваляться, на завалинке, ну или на диване. Правда, всегда находились те, кто действовал. Иначе Русского государства не было бы.

Уже скоро мои бойцы начали спрыгивать с галер, привязывать канаты к причалам, формировать боевые порядки.

Турок удалось сразу отогнать, частью убить. И теперь ни одного воина в красном близко у причалов не видно. Между тем, стрелки продвинулись вперёд, занимая позиции за ящиками, на углах зданий. Небольшие группы продвигались вперёд, чаще используя пистолеты.

— Иван… возьми для России город! — сказал я Кашину.

Тот хмыкнул, кивнул. Потом махнул рукой своему ближнему плутонгу, и они