Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 54
Мужчины в доме внешним видом не отличались от тех, что мы видели на улицах, но женщины выглядели иначе. Головы их были закутаны в платки до самых бровей.
Сам диакон принял нас, сидя на лавке в парадном углу дома, под развешанными там иконами. Было ему лет пятьдесят, но на вид гораздо больше из-за излишней полноты и нездоровой отечности, которая бросалась в глаза.
В длинном расстегнутом кафтане малинового цвета, из-под которого виднелась белая рубаха с косым воротом, и в синих шароварах, Феодор производил впечатление состоятельного человека. Одежда из крашеной ткани была признаком материального благополучия, как и многочисленные украшения по преимуществу из бронзы и червленого серебра. Правда, Феодор из-за своего духовного сана не носил украшений, но это с лихвой окупалось его домочадцами. Взрослые сыновья звенели крупными серьгами в ушах, а женщины – наборными монистами и браслетами искусной работы.
– Ты крещеный? – сразу спросил у меня Феодор, едва я назвался знакомым отшельника Захарии. А когда я ответил утвердительно, метнул строгий взгляд на Любаву, стоявшую в шаге за моей спиной.
– А она что – поганая? Почему голову не покрывает?
Голос у диакона был резкий, каркающий. Маленькие глаза смотрели исподлобья, и вообще чувствовалось, что человек явно не в духе. Во всяком случае, вопросы он задавал в тоне участкового уполномоченного.
– Она не христианка, – ответил я. – Не знает, что нужно покрывать голову.
– А звать тебя как?
Услышав имя Владимир, диакон чуть было не подскочил на лавке и вытаращился на меня.
– Как Владимир? – спросил он. – Ты же сам сказал, что крещен. А Владимир – не христианское имя, а поганое.
Ну да, он был по-своему совершенно прав. Я потупился, не зная, что ответить. Действительно, Владимир – это языческое славянское имя. Оно стало христианским уже гораздо позже, а для диакона десятого века являлось очевидным свидетельством моего «поганства», как тут называли язычников.
Теперь Феодор смотрел на меня уже совсем подозрительно и недружелюбно. Если мы действительно собирались остаться тут на ночлег, мне следовало срочно что-то придумать.
– Прости меня, я просто забыл, – сказал я, стараясь выкрутиться из положения, в которое сам себя поставил по легкомыслию. – Владимир – мое прежнее имя, до крещения. А крестили меня Николаем. Это я приплел имя своего отца, решив, что для такого дела худо не будет. И зачем я сказал, что крещен? Нужно было сказать, что оглашенный, как я сказал Захарии. Тогда не запутался бы…
– Николай, – повторил следом за мной диакон. – А что в Киеве делаешь? Ты не с ними пришел? Не с этими?
Он покрутил головой и сделал такое гадливое выражение лица, что у меня не осталось сомнений в том, кто имеется в виду.
– Не с новым князем? – наконец пояснил Феодор.
– Мы – сами по себе, – уклончиво ответил я, не вдаваясь в подробности. – Я лекарь, лечу разные болезни. А это – моя помощница.
– Что ж ты – христианин, с поганой связался? – мрачно поинтересовался диакон, уставив на Любаву свои заплывшие глаза.
Это был допрос с пристрастием, и мы оба чувствовали себя неуютно.
– Сказано же в Священном Писании, что неверная жена освящается верным мужем, – ответил я и сам изумился, как внезапно и негаданно всплыла в моем мозгу эта цитата из Библии. Конечно, я читал Библию в студенческие годы, и довольно часто, но не старался ничего запоминать. А вышло, что действительно самые разные сведения хранятся у нас в голове и способны временами всплывать самым неожиданным образом…
– В Священном Писании? – удивился Феодор и даже покраснел от досады. – Ты что же, читал Священное Писание?
Он был поражен.
– Конечно, читал, – ответил я. – А ты что же, не читал?
– Я не знаю греческого языка, – ответил диакон, потупясь. – И не знаю грамоты.
Теперь пришел мой черед удивляться.
– Как же ты служишь? – спросил я. – Ведь без грамоты и не читая Священное Писание невозможно служить в церкви.
– Отец Иоанн мне рассказывал, – пояснил Феодор. – А служу с голоса. Отец Иоанн меня научил, я запомнил, вот и служу. И знаю, что это означает.
Диакон заговорил по-гречески, и я понял, что он имеет в виду. Священник научил его богослужению на греческом языке, и Феодор просто заучил это наизусть. С голоса на голос.
В каком-то смысле тяжелейшая задача. Попробуй выучи наизусть на незнакомом языке все то, что должен провозглашать в церкви диакон! И подсмотреть ведь нельзя, если ты неграмотный.
Все остальные члены семьи диакона прислушивались к нашему разговору. Они старались этого не показать, и никто старался не смотреть в нашу сторону, но по напряженному молчанию можно было судить о внимании, обращенном на нас.
– А от каких болезней ты лечишь? – с интересом спросил нас хозяин. Поскольку с таким вопросом ко мне уже не раз обращались тут, я несколько осмелел. Мы с Любавой падали от усталости, были голодны, как волки, а Феодор даже не предложил нам присесть. Разговаривал как царь со своими слугами или как хозяин с работниками. А мы ведь были гостями, как ни крути…
Об этом я и сказал диакону, не постеснялся. Пусть тут десятый век, но ведь ноги-то не железные.
– Садись рядом, – после короткого раздумья предложил Феодор. – А помощница твоя пусть во дворе подождет, там и отдохнет. Негоже поганой в христианском доме сидеть.
Вот это да! К такому я был не готов. Вообще, мир в который я попал, нравился мне все меньше и меньше…
– Нет, – твердо произнес я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Похоже, отец Иоанн хоть и рассказывал тебе о Священном Писании, но, видно, не все успел рассказать. Одним словом, либо ты принимаешь нас твоими гостями, либо нет, и тогда мы уходим. Но если принимаешь, то моя девушка не будет сидеть во дворе. – А поскольку Феодор молчал, то я добавил более миролюбиво: – Уверен, что отец Иоанн еще расскажет тебе о том, как Священное Писание учит относиться к людям. Ко всем людям, независимо от того, какого они народа и какой веры. Там про это много сказано, ты еще узнаешь об этом. А потом мы поговорим о твоих болезнях. Я вижу, ты больной человек.
То ли мои увещевания подействовали, то ли диакону не терпелось поговорить о своих недугах со знающим человеком, но он мрачно буркнул в ответ:
– Садитесь оба.
Жаловался он на постоянную сухость во рту, желание пить и невозможность напиться.
– Живот только раздувает, а во рту все равно все шершавое, будто и не пил, – рассказал он. – А еще слабость во всем теле, даже с утра. Иной раз всю службу на ногах не выстоишь, приходится присаживаться.
Я взял его за запястье. Пульс слабого наполнения, частый. Вместе с уже замеченной мною отечностью лица картина складывалась совершенно определенная. Конечно, хорошо бы сделать анализ крови, но где же тут взять лабораторию?
– Диабет, – сказал я вслух, забывшись.
– Что? – хором переспросили Феодор с Любавой.
В своем времени я непременно потребовал бы сделать анализ крови на сахар. Это рутинная и несложная процедура. Однако в данном случае клиническая картина диабета была очевидной без всяких анализов.
Я задумчиво посмотрел в лицо диакона. Прописать ему инсулин, который изобретут через тысячу лет?
Врачу всегда очень неприятно ощущать собственную беспомощность. Наверное, мне потому и нравилось работать на «Скорой», что там всегда есть возможность сделать с больным хоть что-то: поставить укол, сделать искусственное дыхание или наложить повязку. На самом деле это зачастую лишь имитация деятельности, и пациенту мои манипуляции все равно не помогут, но все же…
А в данном случае все не так. У человека тяжелое хроническое заболевание. Я понимаю его характер, но сделать ничего не могу, потому что нет лекарств. Никаких. А, кроме того, при диабете необходим регулярный контроль сахара в крови. А как его осуществить, если невозможно сделать анализ крови?
– Нужно соблюдать диету, – сказал я, отпуская руку Феодора. – Следи за тем, что ты ешь. Некоторые продукты тебе есть нельзя.
А поскольку диакон смотрел на меня с все возрастающим недоверием, я решил объяснить ему свой совет. Пусть он поймет меня.
– Тебе сегодня лучше, чем обычно, или хуже? – спросил я.
– Хуже, – мрачно заявил он. – С утра было нормально и днем тоже, а к вечеру стало гораздо хуже. Я думаю, это оттого, что принесли дурные новости: Владимир стал князем киевским. Не жить больше христианам в Киеве…
– А что ты ел сегодня днем? – поинтересовался я.
– Как что? Мяса я не ем, – ответил Феодор. – А сегодня ел морковь в меду – самая полезная пища.
– Ну да, – кивнул я. – Самая полезная, только не для тебя. Для тебя это как раз сочетание недопустимых продуктов. Тебя нельзя есть ни морковь, ни мед. Совсем ни капли, ни крошки.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 54
