А с другой стороны, мне какое до этого дело? Сразу бы в сентябре дал бы мне контакты этого Линднера – и узнал бы гораздо раньше про эту самую Кубу.

А хотя нет, мне очень повезло, что он не дал мне его контакты, – вдруг дошло до Луизы. Куда бы я пошла в посольство – вся в этих пятнах, да ещё и карантин нарушив, который мне сказали соблюдать в общежитии? Тогда у меня лицо такое было страшное, что никаким гримом замаскировать бы не удалось… Приди я тогда все же, Бауму тут же бы сообщили, кто виноват в его болезни.

– Хорошо, Луиза, теперь у тебя есть запасной контакт. – сказал Баум. – Кстати говоря, а что Ивлев делает вообще на Кубе? И когда он должен вернуться?

– Семейный отдых, уехал туда с женой и детьми. Вернется 30 ноября. – уверенно ответила Луиза и поняла, что тот остался этим ответом недоволен. Явно что-то узнал больше, чем она… Но почему-то рассказывать ей не стал… Лишь, вздохнув, начал ее инструктировать:

– Луиза, пожалуйста, пометь себе, что мне нужен результат. Что делать и как делать – мы с тобой в прошлый раз продумали.

Ивлев тебя должен проконсультировать по поводу твоей статьи, что ты хочешь публиковать в ГДР. Так что сразу, как он в Москве появится, связывайся с ним по этому поводу. Ну и постарайся во время этой встречи как можно больше всего интересного про него разузнать. Да и впечатлить его своим обликом…

На этом куратор от Штази сделал паузу и, взглянув на нее, поморщился:

– Только, пожалуйста, вот в таком виде, как ко мне сейчас пришла, к нему, пожалуйста, не заявляйся. У тебя на лице столько штукатурки, что на тебя не каждый тракторист подмосковный позарится. Не то что москвич, который постоянно с дипломатами общается и за рубеж регулярно выезжает. У тебя чудесная, красивая кожа, какая бывает у девушек только в молодости. Это один из главных твоих аргументов. Зачем ты его портишь и резко снижаешь свою привлекательность для объекта?

Луиза, конечно, сильно разозлилась на этот комментарий. Она и сама знала, что выглядит сейчас ужасно – как дешёвая шлюха…

Но лишь покорно поддакнула, выходя из кабинета. Нет ей никакого смысла с Баумом связываться. Главное, что свою роль этот грим хорошо сыграл. Он и не понял, что она им следы от ветрянки замаскировала…

Выйдя из посольства, Луиза принялась обдумывать прошедший разговор. Когда он упомянул про Берлин, она поняла, что ставки на Ивлева сделаны высокие и на Баума очень сильно давят.

Но его идея прийти к Ивлеву сразу же после его приезда с Кубы ей не понравилась. Дурацкое указание, с ее точки зрения! Человек приедет из другой страны после трехнедельной отлучки – это же сколько дел на него сразу свалится, учитывая, что она уже поняла, какой этот Ивлев трудоголик. Ей в лекциях по психологии в университете рассказывали про такой тип личности. Какой-то британец целое исследование провел по таким вот людям, и не так и давно, в конце шестидесятых… Если у них нет работы, они себе ее находят, и работают все время, кроме нескольких часов на сон.

И вот тут она и припрется, по мнению Баума, дружить с Ивлевым и претендовать на большее… Да такой человек будет только раздражен, что его от накопившихся дел отвлекают!

Нет уж, несколько дней ему точно надо дать, чтобы он с делами хоть немного разобрался после возвращения. Нравится это Бауму или нет, но вот только так… Придётся подождать…

***

Москва, горком КПСС

Намеченный визит к Гришину Захарова тот перенес, но Захаров через свои связи доподлинно выяснил, что не потому, что не хочет его видеть, а потому что много важных дел навалилось на первого секретаря. Так что, успокоенный этой информацией, подождал нового назначенного времени, и вот сейчас уже был у него на приеме. Изложил вкратце основные моменты своих революционных предложений, и перешел на частности.

– Есть ещё один очень важный нюанс, – расписывал все плюсы строительства аквапарка Захаров. – Павлов уверяет, что у нас очень большие шансы получить согласование на проведение летних Олимпийских игр 1980 года именно в Москве. Представьте сами, какой позитивный эффект окажет наличие такого передового объекта на гостей столицы, которые приедут со всего мира!

– Но в прошлый же раз не получилось, – возразил Гришин. – Павлов тоже ведь пытался нас тогда продвинуть, но победил на тех играх Монреаль.

– Будем надеяться, что в этот раз всё же получится, – не сдавался Захаров. – Но в этом случае представьте: от вас же как первого секретаря горкома тут же потребуют строить огромное количество различных объектов к этой Олимпиаде. А этот объект можно будет показать, как вашу инициативу в адрес проведения Олимпиады, задуманную еще тогда, когда ничего вообще не было никем запланировано. Вы продемонстрируете завидное предвидение и уверенность в том, что именно Москва при вас заслуживает того, чтобы в ней прошла Олимпиада! И затем на Политбюро вы будете говорить всё то, что я вам сейчас говорю о том, какой это передовой объект, единственный в мире, абсолютно уникальный.

Аквапарк будет производить чрезвычайно позитивное идеологическое впечатление на всяких американцев и европейцев, которые приедут к нам сюда, презрительно кривя нос и абсолютно не ожидая увидеть ничего выдающегося. А тут такое чудо!

– Январь, на улице −25, а люди плещутся в водичке +20 при температуре воздуха +25… – задумчиво произнёс Гришин.

– Всё верно, Виктор Васильевич, – подтвердил Захаров. – И не надо никуда выезжать. Впрочем, в январе и в Сочи с Гаграми бессмысленно выезжать – ни о каком купании и речи идти не будет, кроме как в закрытых бассейнах.

– И с горки скатываться можно с высоты аж десять метров, – как-то необычно поджал губы первый секретарь горкома.

Эти слова, и этот его жест Захарову понравились. Они вовсе не были осуждающими, в них скорее было некое предвкушение чуда. Гришин хоть и мужик в возрасте, но явно ещё не забыл, что такое быть мальчишкой. И на секунду расслабился, представив, как сам несётся с