чернорубашечников, маршировавших в чёрных мундирах с орлиными значками. Их голоса, выкрикивающие «Дуче! Дуче!», эхом разносились над площадью. Фонтаны на площади Навона искрились, торговцы в потёртых пиджаках предлагали оливки, вино и жареный миндаль, их возгласы смешивались с колокольным звоном базилики Санта-Мария-Маджоре. Улицы, вымощенные камнем, вились меж барочных фасадов, где балконы, увитые виноградом, отбрасывали тени. Военные грузовики, груженные ящиками, катились к порту Остия, их гудки заглушали гомон толпы. Женщины в ярких платьях, с корзинами цветов, спешили на рынки, старики в кепках спорили о политике, а дети, босые, гоняли мячи у Колизея. Напряжение витало в воздухе: слухи о войне с Абиссинией, новые походы и планы Дуче обсуждались в тавернах и на углах улиц.

Бенито Муссолини, стоял в Палаццо Венеция, его резиденции, чьи мраморные стены и высокие потолки, украшенные фресками римских триумфов, излучали величие страны. Огромные окна зала Маппамондо, обрамлённые бархатными шторами, пропускали свет, отражавшийся от мозаичного пола с орлами и лаврами. Массивный дубовый стол, заваленный картами Африки, окружали кожаные кресла, а бронзовые статуи Цезаря и Августа возвышались в углах. Муссолини, в чёрной форме с золотыми орденами, был внушителен: широкие плечи, квадратная челюсть, лысая голова блестела, а его тёмные глаза горели амбицией и гневом. Его движения были резкими, голос громоподобным, он сжимал трость с серебряным набалдашником, словно готовясь ею ударить. Его манеры сочетали театральность и угрозу: он то расхаживал по залу, то застывал, упирая руки в бёдра, его взгляд буравил собеседников.

Он позвал генералов Пьетро Бадольо, и Родольфо Грациани, для обсуждения вторжения в Абиссинию. Бадольо, с седыми висками и морщинистым лицом, в мундире с орденами, выглядел усталым, но его голубые глаза были цепкими, а голос был спокойным и интеллигентным, как у университетского профессора. Грациани, худощавый, с жёсткими чертами лица и короткими чёрными волосами, в чёрной форме, двигался нервно, его пальцы теребили перо, а тёмные глаза искрили энергией. В зале было тихо, лишь скрип ботинок Муссолини нарушал молчание.

Муссолини, стоя у карты Абиссинии, где красные стрелки отмечали Адуа и Массауа, начал:

— Синьоры, Абиссиния — это наш путь к империи. Мы должны отомстить за позорное поражение нашей страны 40 лет назад. Наши солдаты и наша техника готова. Мы начнём в сентябре, через Адуа, и возьмём Аддис-Абебу к декабрю. Рим возродится, как при Цезаре! Что скажете, Бадольо?

Бадольо, сидя, сложив руки на столе, ответил:

— Дуче, наши силы внушительны, но африканцы укрепляют перевалы Дебре-Маркос и Аксум. Советские инструкторы учат их современной войне. Горы Тигре — сложный рельеф, танки там вязнут. Я предлагаю усилить авиацию: ещё 50 Caproni для бомбёжек троп.

Муссолини, ударил тростью по карте, его лицо покраснело:

— Горы — не преграда! Наш газ выжжет их в укрытиях. Абиссинцы — дикари с копьями, их оружие— игрушки. Грациани, что с лагерем в Эритрее?

Грациани, встав, указал на карту:

— Дуче, в Асмэре 50,000 солдат, 1000 танков, 50 самолётов. Мы готовы двинуться через Адуа. Но разведка доносит: СССР шлёт грузы через Судан, несмотря на блокаду Джибути. Абиссинцы ставят мины на тропах, также они расставляют снайперов.

Муссолини сузил глаза:

— СССР заноза, но Французы с Британцами скоро закроют им туда доступ.

Бадольо, поправив очки, сказал:

— Дуче, там узкие перевалы, партизаны будут готовить там засады, а Советы обеспечивают их радиосвязью. Я рекомендую провести разведку с воздуха перед атакой.

Муссолини шагал по залу, его голос гремел:

— Будет вам разведка! Мы еще сбросим листовки, напугаем их. Селассие —

слабый царь, все его племена разбегутся.

Грациани сказал:

— Люди копают окопы, все вожди объединились вокруг Селассие.

Муссолини, остановившись, ткнул тростью в карту:

— Селассие может сколько угодно молиться своим богам, но Рим сильнее. Мы раздавим Абиссинию, и мир увидит мощь Италии. Подготовьте войска, мы скоро начинаем.

Глава 10

Каир, август 1935 года

Каир пылал под августовским солнцем, его улочки бурлили, как река перед разливом. Базары Замалек гудели: торговцы в белых галабеях выкрикивали цены на корзины с инжиром, гранатами и шёлковыми тканями, их голоса тонули в звоне медных подносов, ржании мулов и скрипе телег. Узкие переулки, вымощенные потрескавшимся камнем, вились меж глинобитных домов с резными ставнями, где женщины в чёрных хиджабах несли кувшины, а дети, босые, гоняли мячи, поднимая клубы пыли. Минареты мечети Аль-Азхар возвышались над площадями, их длинные тени падали на студентов в белых тюрбанах, споривших о свободе Египта от британской короны. Британские патрули, в хаки с винтовками Lee-Enfield, маршировали по улице, их сапоги стучали по мостовой. Чайханы, укрытые пальмами, полнились слухами: о войне в Абиссинии, о британской схватке и советских караванах через Судан. Старики в красных фесках курили кальяны, молодёжь шепталась о восстании, а женщины в ярких платках торговали финиками.

25 августа 1935 года агент «Кобра», и Михаил Ковалёв, прибыли в Каир под видом советских инженеров, чтобы наладить поставки для Абиссинии через Судан. Их гостиница, «Нил Палас», сияла белым камнем, её балконы, увитые жасмином, отражались в водах Нила. Вестибюль, с мраморным полом и бронзовыми люстрами, гудел голосами купцов, дипломатов и шпионов. Соколов, в сером льняном костюме, пил мятный чай в чайхане «Аль-Шамс», наблюдая за площадью, где верблюды тащили телеги, а торговцы спорили друг с другом. Ковалёв, в потёртой рубашке, изучал карту Судана, спрятанную в блокноте. Их цель была в том, чтобы доставить 5000 мин ТМ-35, 200 радиостанций и 3000 противогазов через пустыню в Хартум, а затем в Абиссинию, минуя британские патрули.

В чайхане, с вышитыми скатертями и деревянными скамьями, Соколов встретился с Ахмедом Фаруком, египетским купцом. Фарук, высокий, с аккуратной бородой, в белой галабее и красной феске, излучал уверенность: его тёмные глаза искрились умом, жесты были плавными, как у дипломата. Он владел караванами и часто ходил через границы государств, но Соколов подозревал его в двойной игре с британцами.

Фарук, усевшись, улыбнулся:

— Господин Соколов, мои караваны готовы: 50 мулов, 20 погонщиков, тропы идут через Вади-Халфа. Грузы будут в Хартуме к 5 сентября.

Соколов сказал холодным тоном:

— Ахмед, ваши люди задержали груз в Порт-Судане. Кто следил за нами вчера у Нила?

Фарук, отхлебнув чай, ответил:

— Британцы проверяют порт, это их земля. А вообще в Каире много любопытных глаз. Назови место, я доставлю груз.

Ковалёв ответил:

— Абиссиния. Кто ваши друзья в Каире?

Фарук сжал чашку:

— Те, кто платит. Дайте мне 100,000 фунтов, и я найму больше погонщиков.

Соколов:

— Скажи