— Итак, все в сборе. Капитан Абдигазиз Абылгазиев, — представил я казаха, мысленно похвалив себя за то, что не споткнулся на сложном имени.

«Ничего себе, я этот Автоваз никогда не выговорю», — подумал Соколов.

Хорошо хоть, что вслух не ляпнул, — порадовался я. Но решил обязательно с ним поговорить, когда останемся наедине. А то перебарщивает уже парень с ростовским «юмором», так мы с ним не сработаемся.

Рано порадовался, Соколов все-таки не утерпел:

— Сокращенно как будет? Газик?

— Ты не поверишь, но да — меня обычно так зовут. Мне нравится, — ответил казах, который явно гордился и своим именем, и его уменьшительным вариантом. — Как автомобиль! Только иногда почему-то УАЗиком называют. Почему-то путают, — Произнес он абсолютно серьезно.

Соколов булькнул, но сдержался, не заржал.

— Марсель Азимов, майор, — представился татарин. — И да, сокращенно Марс.

Эти двое действительно были неуловимо похожи друг на друга. Оба высокие, стройные, у обоих длинные костистые лица и носы с горбинкой. Только у Марса глаза голубого цвета, а Газиза карие.

— Итак, все в сборе, начнем. Театр начинается с вешалки, а наша Контора начинается с архива.

— Прошу прощения, а цирк с чего начинается? — перебил меня Даня. Еще один с проблемами по дисциплине. Помнится, об этом еще Удилов предупреждал.

— С клоунов, — ответил ему Карпов, косо глянув на Соколова.

— А как пА мне, так с девочки на шаре. А еще лучше, с гимнасток под куполом цирка.

— Цирк начинается со сварливой тетки в кассе, — усмехнувшись, заметил Марсель.

«Детский сад… — подумал Газиз и гордо промолчал, не желая уподобляться коллегам. — Серьезные люди, серьезная организация, а они, как дети, про цирк болтают».

Я для себя отметил отсутствие чувства юмора у казаха. Сложно ему будет с таким количеством шутников в нашей команде. Но Газиз мне очень нужен. Вряд ли кто-то лучше него разбирается в оружии и взрывчатых веществах.

А вот Марс впишется в команду легко — ему, смотрю, совершенно по барабану любые шуточки и подначки.

Может я ошибся, сделав акцент на профессиональных качествах сотрудников, но полностью проигнорировав так называемые софт-скиллы? С другой стороны, мне ведь нужны специалисты, а не простые вежливые исполнители. Придется помучиться, повоспитать немного этих больших детишек, создавая из них дружный монолитный коллектив.

Когда я, месяц назад, подал список сотрудников своего отдела на утверждение Удилову, он сильно удивился и спросил:

— Серьезная команда. Ты собрался Америку завоевать с такими спецами? Или здесь переворот устроить?

Вроде бы в шутку сказал, но я всегда помню, что в каждой шутке лишь доля шутки, как это верно подметил кто-то из великих. Не то Пушкин, не то Райкин или Задорнов. Впрочем, не важно кто — такие крылатые фразы быстро становятся народным достоянием. А вот сам Удилов по-прежнему для меня остается ларчиком с секретом. До сих пор я так и не могу заглянуть в его мысли.

Я снова переключился на своих подчиненных. Даня демонстрировал коллегам ЭВМ. Объяснял, что это за машина и чем он будет за ней заниматься. Это был «Wang 2200», прямо в корпус которого были встроены клавиатура, электронно-лучевой монитор и накопитель на кассетах с магнитной лентой. Насколько мне было известно, на Ленинградском электромеханическом заводе уже велась и даже близилась к завершению разработка отечественного аналога — «Искра 226».

Ставший вдруг серьезным Соколов внимательно слушал и задавал уточняющие вопросы. Я обратил внимание, что когда он говорит о деле, у него пропадает и аканье, и южный говор. Даже манеры становятся другими — как-то весь подбирается и больше не напоминает того ухаря, что ввалился в кабинет. Вот и славно.

Карпов же, выслушав Даниила, только деловито сообщил:

— Мне туда сразу картотеку набить надо. Экономика и финансы. Имущество движимое и недвижимое. И я уже примерно набросал список тех, чьим благосостоянием надо заняться в первую очередь. Не знаю, что мы будем делать в союзных республиках, боюсь даже представить. Пока ехал от Владивостока на поезде, увидел много чего интересного. И под Москвой дома такие, что впору царям жить. На какие деньги куплены или построены? Вообще руки чешутся, чтоб посчитать все.

— Свои бы деньги считал, — бросил в сторону Карпова Соколов.

— Мои деньги бухгалтер считает, и я ему доверяю, — беззлобно огрызнулся Карпов. — Я понимаю, что после реформ товарища Брежнева растет благосостояние советских людей, но не до такой же степени, чтобы дом в три этажа построить всего за полгода. В Подмосковье заметил дворец, стоя на перроне, когда пирожки покупал. Спросил у бабульки на станции, кто такое чудо отгрохал? Гражданка сообщила, что дом какого-то местного чиновника Пирожкова, и что жена у него вся в золоте ходит, как елка новогодняя наряжена. А когда уточнил, где и кем этот Пирожков работает, оказалось, что не в исполкоме, а в местном КГБ. Понимаете, что это значит? Это ж и есть наша непосредственная работа! Настолько обнаглели некоторые, простите за выражение, «коллеги», что совсем стыд потеряли. Не стесняются уже, воруют в открытую, о чем уже каждый местный знает…

— Да может слухи просто, сочиняют… — неуверенно предположил Соколов.

— А дворец трехэтажный тоже сочинили? Я его своими глазами видел…

— Что ж, скоро вы этим займетесь. Устроите налого… — я прикусил язык. Какая налоговая? Еще бы аудиторов вспомнил!

— … встречную бухгалтерскую проверку, — подобрал, наконец, правильное слово. — Люди вы все разные, пока еще предстоит притереться. А работа у вас будет сложной, но на интересные детективные расследования особо не надейтесь. В первую очередь это будет муторная и занудная работа с документами.

И я ничуть не преувеличивал. Почти все дни, оставшиеся до нового года, мы провели за изучением и обработкой бумаг.

Результаты эта скрупулезная работа принесла уже в первой половине января нового, семьдесят восьмого, года.

Кабинет за это время успел пропитаться запахом старой бумаги и слегка пересохших чернил. Казалось, что даже движение часов уже стало подчиняться ритму шелеста папок и тихого скрипа карандашей.

Карпов держал на столе аккуратные стопки папок, но теперь уже не только сортировал материалы, а сам находил интересное и подкладывал на мой стол. Соколов, хоть и ворчал про «архивную тину», начал различать нюансы в подписях и шрифтах — и, сам того не замечая, стал ценить аккуратность. Даня, вооруженный лупой и специальной лампой, работал молча, но к