Люди Якова начали наводить порядок, и в целом, все беженцы вокруг видели, что им особо ничего не угрожает. Надо только не лезть на рожон, не пытаться оказывать сопротивление и убираться с дороги. Желательно лезть в повозки и не высовываться, потому что кони-то через них не полезут и прыгать не будут.

— Туляки! Никого не тронем! — Заорал я что есть силы. — Всем гарантируем жизнь! Без паники!

Не то чтобы сам факт этих слов действовал. Больше, пожалуй, работало то, что порядка сотни человек замерли в лагере беженцев и не творили никакого беспредела. Наоборот, пытались помочь, навести порядок. Остановить хаос своими действиями. Не было здесь ни кровопролития, ни еще чего нехорошего. Спокойно присутствовали, наблюдали. А над ними, то есть нами, развевалось знамя.

Прапор самого Великого Царя! Знакомое многим по былым временам.

Все отчетливее и чаще я ловил на себе взгляды.

В них, конечно же, было много страха и даже ужаса. Но все больше появлялся интерес. Да, в это время один вооруженный человек — уже опасность для посадских людей, которые живут трудом своим, производя всяческое важное и полезное.

А здесь пронесся один отряд, влетел в кремль. Сразу же началась сеча, стрельба и прочие какие-то боевые действия, грозящие жизни и здоровью присутствующих на площади. А теперь видано ли, люди в бронях под царским знаменем. И какой-то молодой человек во главе!

Доспешных в таком количестве здесь не видели очень и очень давно.

Наверное, как раз со времен Ивана Грозного.

Поэтому… а кто это мог быть? Ясно одно. Когда ужас чуть отступит, все местные, увидевшие нас решат: это Царь! Царь в город вошел, ночью с боем. И войско с ним настоящее, христолюбивое, которое Русь защитить от врага любого может. Славное. Ведь не посекли никого, мечу и огню посад не придали и мирных не тронули. Значит, не разбойник, заботу о населении проявил.

Такое дело слухом обрастет невероятным.

Тем временем стрельба у кремля утихла.

Я привстал на стремных, наблюдал. Самому лезть в пекло не хотелось. Да, можно было, но получи я шальную пулю, дело бы встало на долгие дни восстановления. Поэтому приходилось, как и любому опытному командиру, раздавать приказы и надеяться на эффективное исполнение их своими подчиненными. А сотники у меня были, в целом, опытные. Со всеми я лично знаком был. Со всеми говорил, и не раз.

Справятся с задачей.

Спустя минуту примчался вестовой, доложил, что силы воеводы рассеяны и отброшены. Он сам малой ратью человек в двадцать в тереме засел.

— Укрепленный? — Спросил я кратко.

— Да, господарь. Но там стены общие. А там уже наши люди. Выбьем их.

— Сдачу предлагали?

Он смешался. Молодой, разгоряченный парень. Но не из рязанцев, наш, воронежский. Видел я его еще когда татар мы били.

— Яков, внешний периметр. — Скомандовал я. — Десяток бойцов со мной и вы, собратья. — Это уже относилось к телохранителям. — Пантелей, знамя!

Мой малый отряд вместе с вестовым двинулся к воротам кремля.

Караул уже сменился на моих людей, они приветствовали поклонами. Но не слишком глубокими. Были насторожены, смотрели по сторонам. Все же крепость не чувствовалась мирной и опасность могла ждать из-за любого темного угла.

— Господарь, здания пока не все проверены. В церквях народ какой-то. Но немного. — Начал один из них докладывать. — Стены проверяем.

— Добро. — Проговорил я. — Абдулла, Богдан, по сторонам смотреть в оба.

Они закивали, понимали все.

Мы двинулись мимо построек внутри кремля. Здесь было несколько церквей, каких-то жилых помещений, видимо, для священников и прочих служителей культа. Также имелось что-то типа казарм, где видимо и отдыхал основной контингент Тульского воеводы. Были какие-то технические сооружения. Жилые строения, больше напоминающие бараки. Вроде бы я отличил уже привычные мне амбары, где хранились городские запасы провианта.

А вот порохового склада пока видно не было.

Неужели он прямо близ терема. Как-то странно это. Вот в Ельце у башни, что логично. Таскать припас не далеко. Но, с иной стороны, и подорвать при штурме проще.

Везде стояли уже мои караулы.

Мельтешили отряды вооруженных людей. Влезали внутрь, кричали. Изредка слышался звон стали. Потом на улицу кого-то вытаскивали, связывали.

Нам кланялись. Но, бойцы были собранными и больше занятыми делом.

Я старался их не отвлекать — быстрее завершим штурм, лучше будет.

Наконец-то добрались до двора наместника. Это было что-то сродни отдельной крепости в крепости и еще раз в крепости. Если в Воронеже и Ельце я видел внешние крепостные стены, так называемый острог. Также отделенный от них небольшой кремль, внутри периметра стен — по факту поместье воеводы. Здесь все было крупнее. Внешние стены, кремль и уже внутри него, обнесенное частоколом, здание — терем.

Его и окружили сейчас мои люди.

Примыкало все это поместье внутри кремля к внешней его стене с башней, и там сейчас шел неспешный бой. Одну из башен захватили мои люди. Но выход на стену заблокировали снаружи. Угловая башня контролировалась, судя по всему, несколькими бойцами тульского воеводы. Еще несколько, думаю четверо, засели слева и справа от ворот в поместье и пускали оттуда изредка стрелы.

Так больше для острастки, чтобы мои не лезли, а не чтобы подстрелить кого-то из зазевавшихся и высунувшихся поглазеть.

Мои на штурм не лезли. Ждали.

Они сгруппировались несколькими отрядами напротив стен поместья, во дворах и зданиях, прикрываясь бревенчатыми стенами.

Так, то, если подумать — удача сопутствовала нам. Снаружи шум и гам почти прекратились. Стрельба утихла. Даже внешняя имитация штурма, как слышалось, сошла на нет. Видимо, все уже закончилось, и гарнизон признал свое поражение. Сдался на милость победителя.

Но вот здесь тульский воевода пытался что-то сделать.

Из последних сил.

Зачем? Бессмысленная и беспощадная оборона, потому что в голове его, скорее всего, стояла мысль о том, что живым он нам не нужен.

Глупец. Сдай он город сам,